Солдат Кристалла - Стив Миллер Страница 5

Среди листьев было нечто – он даже не знал, считать это плодом или орехом. И не ясно было, можно ли его съесть: ведь то, что способно выжить в этой среде, должно быть…

Должно быть – чем? В конце концов, он тоже выжил в этой среде. Пока.

Орех размером с кулак висел у верхушки дерева, сгибая тонкую ветку своим весом, и Джела увидел в нем еще одного солдата, выполняющего свой долг. Все деревья, мимо которых он прошел, двигались вниз по течению реки к морю, и перед каждым стояла цель: идти вперед. И каждое по очереди должно было как можно дальше пронести семя, высоко поднятое на последнем дереве этой планеты.

Именно долг подвиг это маленькое деревце вырастить семя…

И долг говорил Джеле, что это деревце теперь куда важнее, чем он. Оно и его род веками хранили планету, и об этом говорил рапорт, который Джела тщательно записал и наговорил на рекордер для тех, кто придет следом.

И теперь, хотя деревце уже начало местами увядать, оно, как и прибор спутниковой связи, переживет Джелу. Долг требовал помочь дереву выжить, поскольку оно – Жизнь, а он, в сущности, принес клятву: помогать живому выжить.

Наконец он сел, потому что стоять стало трудно, и привалился к валуну так, чтобы можно было слегка прикасаться к деревцу. Он устал, хотя еще даже не наступил полдень. Но у него появилась тень – зеленая тень, – в которой можно было отдохнуть.

Если бы только за ним прилетели. Он моментально схватит дерево и увезет его отсюда, потому что здесь их обоих ничто не удерживает. Он увезет его куда-нибудь, где будет много воды, где будет хороший свет и хорошая пища – и танцующие девушки. Джела был неравнодушен к танцовщицам и пилотам – к людям, которые понимают, как надо двигаться и когда. Они заживут радостно, он и дерево, и там будет место для дюжины других деревьев и… почему бы и нет? – дюжины танцовщиц…

Тут он заснул – или потерял сознание. И ему приснился сон, где были грозы, и наводнения, и деревья, лежащие поперек вздувшихся рек и падающие в глубины снегов. И посадочные модули, которые спускались с неба и не могли снова подняться, и за всем этим было ощущение срочности – и ощущение возможности. Ему приснилась и дюжина танцовщиц – и он вспомнил их имена и свою страсть.

Его разбудил запах еды, ударивший в ноздри, и четкое ощущение принятого решения. Открыв глаза, Джела увидел листья, шумевшие на ветру.

Он знал, что скоро умрет. Но если допить последнюю воду и потом не прятаться в пещере или в норе, а лечь умирать здесь, рядом с деревом, чтобы не оставаться одному, то вполне возможно, что влага и останки его тела еще какое-то время будут питать дерево, и это станет лучшим возможным исполнением еще оставшегося долга. А потом, может быть, всего лишь «может быть», семя даст росток, и у рожденного из него солдата будет шанс, что его найдут и увезут отсюда – продолжать битву.

Еда. Запах плодов. Он доел остатки пайка – когда? Вчера? Год назад? Запах находящегося так близко ореха будил голод…

Он пристыжено встал на ноги и отошел от дерева на несколько шагов.

Нет, нельзя. Другое дело, если бы он нашел орех рядом с деревом, не имеющим шанса вырасти: ведь на этой широте уже не осталось надежды на сезон дождей, не бывает зимы. Но вообще, что сейчас сделал бы этот орех? Подарил бы Джеле лишний час? Или мгновенную смерть?

Он надеялся, что глаза обманывают его, потому что листья вокруг ореха стали желтее, чем когда он впервые увидел дерево. Ему не хотелось, чтобы оно так быстро увядало. Не хотелось до своей смерти увидеть смерть дерева.

Дерево чуть пошевелилось, и листья тихо зашумели на ветру. А потом раздался щелчок, неожиданный и звонкий.

Ужаснувшись, Джела смотрел, как уносятся листья и падает орех на илистую почву.

Сердце заколотилось быстрее. Секунд десять Джела глядел на лежащий орех. Казалось, плод дрожит на ветру, почти нетерпеливо ожидая прикосновения Джелы, его рта, и Джела смотрел и думал, сколько времени такой плод может оставаться свежим, размышляя о том, как бесполезно – как бессмысленно с точки зрения долга – оставить его лежать здесь неиспользованным, не съеденным. Он очень осторожно наклонился к ореху и поднял его, бережно обхватив ладонями. Чувствуя, как дольки кожуры отслаиваются, готовые раскрыться под его рукой, он пытался понять, не слишком ли долго он ждал. Может, он сейчас во власти галлюцинации посреди пустыни и собирается съесть камень, найденный рядом с мертвой и сухой палкой?

Джела понюхал орех и ощутил аромат, обещающий витамины, минеральные соли – и почему-то сочную Прохладу.

Он отсалютовал дереву, потом перебрал в памяти выученные формы выражения почтительности и поклонился ему – низко и медленно.

– Я приношу тебе благодарность, мой друг, за добровольный дар. Если мне удастся уйти отсюда, ты уйдешь со мной, клянусь тебе, и я передам тебя в руки тем, кто будет видеть в тебе родича, как вижу я.

А потом его пальцы потерли кожуру, и орех распался на несколько влажных долек.

Ощутив вкус ореха, он понял, что поступил правильно. Второй кусок напомнил ему о радости быстро текущей воды и весеннем снеге – и обещании танцовщиц.

А потом, снова раздумывая о танцовщицах, оценивая хрупкость внутренних долек ядра, Джела отбросил сдержанность, которая подсказывала ему, что следовало бы попытаться сохранить хотя бы одну дольку, на всякий случай… и слопал весь орех целиком.

Место посредине – то жизненное измерение, которое находится между сном и бодрствованием, – Джела посещал редко. Обычно он попадал туда благодаря наркотикам или алкоголю, и даже добравшись туда, редко задерживался, потому что его оптимизированное тело искало либо сна, либо бодрствования, последнее чаще.

И его сны, как правило, тоже были оптимизированы: прямое решение задач, распознавание закономерностей, пересмотр и улучшение того, что он уже сделал или пытался сделать.

И потому это было неожиданно – это ощущение уютного пребывания ниже уровня бодрствования. Странно, что он чувствовал себя в полной безопасности, словно имел право устать, выложив стрелку из камней (на самом деле это был двойной ряд его собственных следов и ряд самых белых камней), указывающую на дерево и его собственную нору поблизости.

Может быть, это было чувство завершенного труда. Он сделал все, на что был способен в данных обстоятельствах, и если он теперь глубоко заснет и больше не проснется, то не потому, что не попытался добиться иного. Он определенно был не из тех, кто способен призвать себе на помощь эфемерную магию и прозрачные крылья, улететь к краю космоса и вызвать комету, чтобы она унесла его, окуклившегося, туда, где другие созданные шериксами смогут его найти и оттаять…

Ему вспомнился рассказ инструктора, как легко некоторые из созданных шериксами в качестве шпионов или оружия могут подчинять материю своей воле… И хорошо, что такие существа так же редки и так же беспорядочно раскиданы по вселенной, как убийцы планет…