Голгофа XXI - Елизавета Ельская Страница 5

Впереди простиралась плешь, уже старая — просто свалка радиоактивных отходов, законсервированная лет тридцать назад. Стоя на холме, путники вглядывались в затянутую туманом равнину. Эти места знал один Старший.

— Там кто-нибудь живет? — спросил Святослав.

— Уроды, — коротко ответил Старший. — К юго-востоку отсюда, километрах в десяти, у них нечто вроде поселка.

— Ты в нем бывал?

Старший поднял левую руку, на которой два пальца, мизинец и безымянный, были искривлены и неподвижны.

— Видал однажды, мне хватило. Нас было трое, остался я один.

Святослав понимающе кивнул, хотя сам лицом к лицу с мутантами до сих пор не сталкивался. Их называли мутами, и большинство мутов были агрессивны и опасны.

— Идем по двое, — распорядился Святослав. — Я со Старшим — первые, Андрей и Фома — последние. Мария в середине, с Искариотом и Филиппом.

Счетчики Гейгера пока лишь слабо попискивали. Отряду предстояло идти северным лесистым краем плеши дней пять. Старший должен был провести их по пути, где радиоактивное излучение было минимальным. Отклониться еще севернее, подальше от плеши, мешали болота, а чтобы обойти их, потребовалась бы лишняя неделя.

Святослава беспокоил туман: в этой серой влажной пелене последняя пара не видела первую.

— Ты найдешь дорогу? — спросил он у Старшего.

— Постараюсь. Ждать бессмысленно: ветра нет, туман не разойдется.

Они двигались медленно, настороженно прислушиваясь и держа оружие наготове. Муты могли напасть ради еды, одежды, оружия или просто безо всякой причины. Однажды Книжник показал Святославу старый фильм, в котором живущие в зоне радиоактивного излучения мутанты, рожденные воображением режиссера, были людьми, обладавшими сверхъестественными способностями. Чушь собачья! Действительность оказалась проще и страшнее: муты были уродами, жуткими и жалкими одновременно.

На первом привале Иоанн, подсев к Старшему, сказал:

— Очень тихо. Здесь всегда так?

— Это из-за тумана, — отозвался Старший. — Моли Бога, чтобы и дальше было тихо.

Слышавший его Симон мотнул головой:

— Бога нет. Если бы он был, то не было бы всего этого.

— Потише, — властно сказал Старший. — Не надо зря шуметь.

— Боишься мутов? — ехидно спросил Симон, чей неуживчивый нрав постоянно толкал его задирать всех и подначивать. Он принадлежал к тем, про кого говорят, что они сами нарываются на неприятности.

— Боюсь, — спокойно согласился Старший, — потому что не хочу здесь подохнуть. А ты, если хочешь, валяй. Могу показать, в какую сторону топать, чтобы выйти на их норы.

— Ладно, я пошутил, — примирительно сказал Симон, поудобнее пристраивая на коленях автомат. — Чего там…

Иоанн заметил:

— Не понимаю, почему эти уроды не убрались отсюда? То есть не они, а их отцы или деды. Словом, те, при которых здесь образовалась плешь. Должны же они были соображать, что к чему.

— А куда им было идти? — горько произнес Старший. — Они здесь жили, здесь стояли их дома. Прийти на пустое место и начинать все с нуля? Как ты это себе представляешь, сынок? Особенно если у тебя семья, дети… Когда твой дом горит, ты выпрыгиваешь в окно, потому что пламя жжет кожу и дым заползает в легкие, а радиоактивное излучение невидимо, его не чувствуешь. Я не говорю про большие дозы, от которых быстро умирают. А маленькие вроде бы и ничего… Сначала… А потом уже поздно. Для них, — он кивнул на затянутый туманом лес, — уже совсем поздно. Для их отцов и то поздно было.

— Ты так говоришь, будто… — Иоанн смешался, не закончив фразы.

Старший отвернулся, потом хмуро сказал:

— У меня мать умерла около химки. Не хотела уходить. Там отец был похоронен и вообще… Говорила, что ей уже все равно немного осталось. Так и умерла… От язв в горле. Воздух там был отравленный, все через год-полтора умерли.

— Извини, — смущенно пробормотал Иоанн.

— Не за что.

Святослав тоже слышал этот разговор.

«Может ли Старший быть предателем? — подумал он. — А Иоанн?..»

Мута они увидели на третий день. Тумана уже не было, и мелькнувшую среди искривленных стволов фигуру заметили сразу двое.

— Вижу справа мута, — предупредил Андрей через переговорник, который был у каждого, чтобы в случае чего не кричать.

— Я тоже его видел, — подтвердил Матфей, — но больше не вижу.

— Если он один, то уйдет, — сказал Старший.

Святослав спросил:

— А потом приведет других?

— Необязательно. Иной зверь просто уходит.

— Тебе виднее…

Они снова двинулись вперед, еще настороженнее прислушиваясь и всматриваясь в лесную поросль, но больше никого не заметили. На ночлег расположились на небольшой возвышенности, к которой Старший вывел их к сумеркам.

— Здесь мы будем на виду, — в сомнении сказал Святослав.

— Если нас ищут, то все равно найдут, — невесело заверил его Старший, — зато здесь им не удастся подобраться к нам незамеченными.

Сам Святослав никогда не выбрал бы для лагеря вершину холма, но доводы Старшего показались ему разумными.

— Ладно, разобьем лагерь тут, — согласился он. — Дежурить будем в четыре смены, по трое. Двое спустятся вниз, там и там. — Он указал на две стороны холма. — Один наверху. К лесу не приближаться. Первая смена Матфея, Симона и Фомы. Вторая — Старшего, Иоанна и Фаддея. Третья — Андрея, Варфоломея и Младшего. Я, Искариот и Филипп дежурим под утро.