Альфарий: Голова Гидры - Майк Брукс Страница 5

— Я здесь, чтобы учить тебя, — сказал он наконец.

Я кивнул, чтобы показать, что понял и принял это.

— И чему ты меня научишь?

— А чему по-твоему тебя нужно учить? — спросил он и его темные пронзающие глаза уставились на меня. Он смотрел словно хищник на добычу, оценивающе, чтобы понять, в каком направлении она собирается бежать.

Это была проверка.

— Я должен наблюдать и учиться, — ответил я. — Прошло совсем немного времени с тех пор, как меня нашли, но я уже росту телом и умом. В моей комнате было несколько текстов и теперь я лучше понимаю окружающий меня мир. В основном из них я узнал, насколько я необычен. Я должен наблюдать и понимать.

— Ты должен наблюдать, понимать и действовать, — поправил меня Малкадор. — Ты — главная тайна, но от тебя не будет пользы, если ты не будешь действовать, — он подошел к столу, на котором были расставлены игральные фигуры и сел, тяжело вздохнув. — Император открыл себя миру, потому что должен. Он на виду. Я на виду. Константин Вальдор на виду, — он склонил голову набок и посмотрел на меня с легкой усмешкой. — Вальдор ещё не знает о тебе. Посмотрим, как долго ты сможешь сохранять это в тайне. Считай это проверкой.

Я кивнул. Благодаря имеющейся у меня информации я уже знал о Константине Вальдоре и Легио Кустодес. Я подозревал, что мне предстоит узнать гораздо больше.

— Ты скрыт, — продолжал Малкадор. — Ты… ты можешь быть… тайным щитом. Мечом во тьме. Оружием, удара которого не ожидают наши враги, потому что их внимание сосредоточено на нас. Ты сделаешь всё, что должен, чтобы сохранить то, что мы построили, даже без приказов, даже если… — он замолчал и вздохнул. — Не таким должен был быть твой путь, но именно так тобой распорядилась судьба. Всеми нами распорядилась, если уж быть точнее.

Я был заинтригован тем, какова была моя дальнейшая судьба, но сохранил молчание. Если Малкадор не будет вдаваться в подробности, то я смогу вернуться к этой теме и спросить его и тогда он ответит. А может и нет. Если же он продолжит говорить, то, возможно, сам даст мне информацию, о которой я и не помышлял спросить.

Вместо этого он постучал по доске.

— Подойди, садись напротив. Полагаю, ты уже ознакомился с правилами игры.

— Да, это так. Она называется регицид, — ответил я, сделав как он просил.

— Легко обучиться, но трудно овладеть, — ответил Малкадор. Мы были в метре друг от друга и я чувствовал его дыхание, такое же пронзительное, как и его глаза. — По крайней мере, это справедливо для большинства людей. Подозреваю, что у тебя все будет по-другому. Давай выясним.

Мы играли молча.

Он победил.

— Ты определенно не новичок, — оценивающе сказал Малкадор, когда игра закончилась. — Посмотрим, что будет в следующий раз.

Мы снова играли в тишине.

Я выиграл.

С трудом, но победил. Теперь Малкадор внимательно изучал меня, и мне показалось, что он впервые понял, кто я такой. Здесь он был опытнее меня, и я прекрасно понимал, насколько мала вероятность победы человека, сыгравшего свою вторую в жизни игру, над противником, который играл в регицид множество раз. В тот момент мне не хватило знаний, чтобы понять, что именно тогда чувствовал этот старый, очень умный и очень опасный человек. Его лицо было непроницаемо.

Давай попробуем еще раз

Его голос звучал прямо у меня в голове. Это походило на то, как я чувствовал голос моего отца, когда Он нашел меня, но Малкадор не говорил вслух. Это был только ментальный контакт. Но если он ожидал, что это меня удивит, то его ждало разочарование. Первый человек, который со мной заговорил — сделал это именно таким образом. Пусть и отчасти. Тогда я не понимал, насколько редким был этот дар.

Мы снова сыграли. В этот раз Малкадор с легкостью меня одолел. Я посмотрел на него с немым вопросом и сформулировал мысль в голове, облекая ее в четкие слова.

Ты можешь читать мои мысли?

Да

Я откинулся на спинку стула. Он постучал по доске.

— Еще раз.

— Как я могу победить того, кто может читать мои мысли? — спросил я. Малкадор улыбнулся.

— Ты понимаешь, что оба игрока в регициде начинают в равных условиях.

— Одна из сторон ходит первой, — возразил я. — Это может быть преимуществом.

— Все зависит от игрока, — ответил Малкадор. — Но с точки зрения сил, которыми они располагают, они равны, — я кивнул. — Тогда, чтобы победить, нельзя полагаться лишь на грубую силу. Ты должен скрывать свои намерения от противника, заманивать его в ловушки, приносить жертвы, чтобы исполнять свои планы, вынуждать противника чрезмерно напрягаться или каким-то образом обнажать свои слабости.

— Это понятно, — ответил я, кивнув.

— Большинство людей достигают этого простыми средствами, — продолжил Малкадор. — Например, они не объявляют о своем следующем запланированном шаге. Они могут избегать взгляда на ту область доски, которая представляет для них наибольший интерес. Это обманы поверхностны, — он наклонился вперёд, не сводя с меня глаз. — Ты же должен научиться быть хитрее. Твои уловки должны быть очень глубоко продуманы. С некоторыми противниками даже мысли могут выдать и предать тебя. Ты должен подчинить их себе.

— Ты хочешь, чтобы я научился скрывать от тебя свои мысли? — спросил я.

— Нет, — ответил Малкадор. — Я хочу, чтобы ты научился скрывать свои мысли от всех, — он постучал по доске. — Ещё раз.

Я наделен даром.

Это не что-то великое и примечательное, как это обычно бывает. Мой брат Магнус может совершать деяния, которые, как я подозреваю, может полностью понять только наш отец. Не говоря уже о том, чтобы повторить. Коракс живет в тенях так, как я никогда не смогу. Лоргар своими словами способен взбудоражить сердца и возбудить умы. Сангвиний, разумеется, может летать… И как же я ему завидовал и не только из-за тактического преимущества, которое даёт это умение.

Да, мы испытываем зависть. Я увидел, как парит Сангвиний и на мгновение испытал жалость, что не обладаю его крыльями. Сомневаюсь, что кто-нибудь из моих братьев завидовал мне. Мало того, что они знают меня всего несколько лет, так мой дар еще и не так очевиден.

Я могу исчезать.

Не так, как это делает Коракс или, если уж на то пошло, как мог бы Кёрз, если бы захотел. Когда я того желаю, я могу быть необычайно скрытным, и у меня есть доступ к некоторым предметам, которые могут мне в этом помочь. Но где я преуспеваю, так это во внедрении. Я не могу избежать внимания, но я могу, если захочу, остаться неузнанным. Я могу выдать себя за кого-то другого и развеять вопросы, которые могут возникнуть из-за различных тонкостей, что немалый подвиг, когда ты — такое уникальное существо. Впервые я открыл в себе эту способность в первые дни пребывания в Императорском дворце. Без них меня бы обнаружили множество раз.