Русская колыбельная - Ростислав Гельвич Страница 5
Русская колыбельная - Ростислав Гельвич читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Это слишком. Альберт почувствовал, что больше не может терпеть. Он ринулся в душ и, едва найдя в себе силы включить его, обмяк под струями горячей воды, громко рыдая.
Так его и нашла Лин.
– Альберт? – вошедшая с морозца она пахла холодом и снежной чистотой. – Альберт. Ты чего это? – она заглянула в ванную и прищурилась.
Альберт поднял на неё заплаканное лицо и разрыдался ещё сильнее, радуясь, что вода смывает слёзы.
– Лин, милая… Лин…
– Ох…
Лин вздохнула и, прямо в верхней одежде и обуви, подошла к ванной, а потом залезла в неё и села под душ, рядом с Альбертом, обняла его и прижала к себе.
– Альберт, зачем ты так. Нужно было подождать. Ты слишком остро реагируешь.
– Лин! – всхлипнул Альберт. – Лин, милая! Зачем? Ну зачем же он это сделал? Зачем же он это сделал? Убить свою семью, тех, кого так любил, зачем… зачем…
Он вжал лицо в мокрое пальто и зарыдал с новой силой.
Лин спокойно гладила его по волосам.
– Поэтому ты и сделаешь то, что должен. Ты дашь этому куску говна то, чего он заслуживает. Обеспечишь ему тюрьму. Зоопарк. Чтобы люди смотрели-глядели на такое уродище: последнего в мире убийцу!
– Лин… – Альберт еле нашёл в себе силы сдержать слёзы, чтобы заговорить. – Он сам во всём признался. Он хочет, чтобы его судили открытым судом, а после казнили, вот, чего он хочет!
– Хорошо. Тихо.
Мокрая до нитки, Лин поднялась на ноги и отключила душ. Альберт, обессиленный от эмоций, ещё лежал в ванной, тихо всхлипывая. Когда он поднял голову, то увидел на лице жены очень странное выражение, её полные губы слегка кривились.
– Неужели вот это стоит всех этих чувств? Влезть в шкуру другого человека, ощутить это так остро, чтобы тебя прошибло насквозь, как маленького ребёнка?
Альберт не мог ответить. Лин, тем не менее, всё равно поняла, что он сказал бы, если бы мог.
– Вот поэтому я бы и не смогла стать эмпатологом. Положить свою жизнь на то, чтобы переживать чувства какого-то там преступника, влезть в его шкуру, решая, провести ему стирание или отправить в тюрьму… Не для меня, Альберт, – Лин вздохнула и стала раздеваться. – У меня есть ты, и мне этого достаточно. Все остальные – не для меня.
За остаток воскресенья излишняя чувствительность восприятий полностью ушла, хотя в субботу Альберта ещё немного потряхивало от сильных образов. Воспоминание о приятном эпизоде в любимой книге, хороший кадр в фильме, красивый цветок, яркий свет рождали в груди Альберта миллионы мурашек, а в глазах слёзы.
К понедельнику это прошло. Альберт проснулся за несколько секунд до звонка будильника, как раз так, чтобы отключить его и не разбудить Лин.
Ему снова ничего не снилось, как почти всегда после фанейротима. Альберт прилежно сделал запись об этом в дневнике сновидений и только потом поднялся.
– Уже проснулся… – сонно промурчала Лин, протирая глаза. – Дверь закрой, ага…
– Конечно.
Альберт всегда просыпался рано, как раз в то самое время, когда город уже не спал, но ещё не проснулся толком, чтобы доехать до Оак Мэдоу быстрее. Хотя, когда Альберт готовил утренний кофе, он самокритично заметил, что встает в такую рань неспроста. Может быть, чтобы не видеть разгуливающих туда и сюда туристов, парковщиков у казино, проституток на углах.
– И что вы делаете тут зимой… – выдохнул Альберт облачка пара, пока выходил из подъезда на улицу. Интересно, раздражают его толкотня и пробки, или все же чужая радость? Ответить Альберт не смог.
Он вел машину спокойно, но быстро, а иногда даже успевал выпить кофе, пока светофор горел красным. Последние недели зрелище толком не проснувшегося города радовало его глаз. Помятые проститутки уходили с улиц – отсыпаться. Хоть Альберт знал, что в центре полно людей и машин, его район казался необычно пустынным. Вдруг он услышал тягучий, будто плач, старческий усиленный громкоговорителем голос, созывающий людей на фаджр. Он раздавался словно из ниоткуда, из тумана, густо замешанного на смоге. Когда-то Альберт знал, что такое «фаджр», ему объяснял знакомый ещё в университете, но забыл, и теперь слово это было для Альберта обычным, никакого особенного смысла не несло.
Альберт иронично хмыкнул. Он ещё не добрался до центра, медленно двигаясь мимо блока, расчищенный от снега асфальт в котором пестрил цветными свастиками, жжёными лепестками, осколками лампадниц, раздробленных колёсами машин, цветным порошком, который так просто не оттереть, не отмыть. Наверное, что-то праздновали ночью. Альберт подумал, что, если открыть окно, наверняка машина наполнится тяжёлым запахом благовоний.
Он и в самом деле открыл окно, но пахло лишь грязью, выхлопом машин, и немного холодным утренним воздухом. Альберт всё равно вдохнул этот воздух полной грудью и закрыл глаза, чтобы почувствовать хоть что-то, но ничего не почувствовал.
Сзади кто-то недовольно засигналил. Альберт быстро закрыл окно и надавил на газ.
Он помрачнел, вспомнив, что проезжал тут во время какого-то праздника летом. Смуглые женщины в цветных сари ходили рядами, пригоршнями расшвыривали цветной порошок, окуривая себя, людей вокруг, проезжающие машины тлеющим пало санто. Именно этот запах Альберту хотелось бы учуять снова: тяжёлый, густой, рождающий в голове образы голоногих шаманов, камлающими ради чего-то хорошего.
Центр заполнился людьми. Конечно, утром горожан не так уж и много. Иное дело – вечер.
Вечера в центре – феерия праздности, а раннее утро – деловитости. Люди шли по делам, и редкие гуляки, каким-то образом оказавшиеся на улице, казались чужаками. Альберт спокойно провожал взглядом их усталые лица и помятую одежду, благо, что времени на это у него достаточно, ведь утренний затор стал обыденным ритуалом. Мрачные лица почему-то обрадовали Альберта.
Альберту казалось, что он выбирался из города целую вечность. Короткая поездка вне города по пустой дороге не помогла: настроение испорчено.
Очень скоро между облетелых деревьев Альберт увидел старый красный кирпич: стены Оак Мэдоу. Как обычно, он прибыл на работу почти раньше всех, мест на парковке оказалось предостаточно. Припарковав машину, Альберт подумывал было не торопясь двинуться в свой кабинет, но тут его внимание привлёк гудок со стороны въезда.
Красный седан Пилипчика. Первый раз за всё время работы Альберта в Оак Мэдоу директор появился так рано.
Альберт спокойно подошёл к именному директорскому месту. Тот припарковался как по линеечке и после, пыхтя, с трудом вылез из машины.
– Пройдём со мной, – одышливо проговорил Пилипчик, приложив руку к груди. – Надо… надо обсудить…
Первые насколько шагов директор дышал как выброшенный на берег кит. Казалось, что даже с расстояния можно расслышать хрип в его лёгких и натруженный стук сердца. Отдышавшись, Пилипчик утер платочком пот со лба и заговорил уже нормально:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии