Ренегат - Мария Архангельская Страница 5

Энсмел и Айрони вошли в зал как раз тогда, когда на столах появилась яичница с чёрным хлебом и ветчиной, жареные колбаски, вчерашний белый хлеб, масло, сыр и солёные грибы. Стром спросил, что господа желают пить.

– Кофе здесь есть? – спросил Энсмел.

– Нет, господин, кофия не держим.

– Жаль. Тогда на ваше усмотрение, но не крепкое.

– Есть пиво, молоко и горячий ягодный отвар с мёдом.

– Согрейте мне молока, а моим людям подайте пива. Джернес, ты что будешь?

– Пиво.

– Хорошо, господин.

Некоторое время они ели молча.

– Нам нужен отдых, – наконец сказал Айрони. – Я бы отправил часть отряда обратно, с приказом прислать смену, часть оставил здесь. Лучшего штаба, чем этот двор, не найти, Самфел всё-таки далековат.

– Я уже обрадовал хозяина, – Джернес прожевал грибочек. – И надо отправить гонца в Хамрах. Король ждёт доклада.

– Верно. Представляю, как обрадуется его величество. Как ты думаешь, он решится объявить Палача в розыск?

– Вряд ли. Скорее объявит мёртвым. Зачем ему живое знамя? К тому же, если Кондар всё же выжил, можно будет объявить его самозванцем.

– Думаешь, поможет? – спросил Энсмел.

– Во всяком случае, не помешает. Люди устали от войн. Активно против будут только самые непримиримые, остальные вздохнут и махнут рукой. Тем более что власти магов всё равно конец, к тем из нас, кто вернётся в Мейорси, станут относиться как к неизбежному злу, а когда поймут, что от магов есть польза – то уже и не только как к злу. Всё же есть беды, для преодоления которых магия необходима – эпидемии, стихийные бедствия…

– Угу, – невнятно сказал Айрони. Проглотил то, что было у него во рту, и поинтересовался: – А ты что будешь делать?

– Лягу спать.

– А потом?

– А потом попробую всё-таки задействовать магию.

Сквозь мелкие оконные стёкла проник бледный солнечный луч. Джернес выглянул в окно. Тучи расходились, сквозь них проглядывало голубое небо. Первый день без «Мархановых братьев» обещал быть ясным.

На этот раз его привёл в себя запах. По крайней мере, именно его он первым делом и почувствовал, когда очнулся. Непередаваемый аромат гнили, сырости и образующихся в глубинах болот газов. Почему-то он ни на минуту не усомнился в том, что этот газ – болотный. Рыжий поморщился и открыл глаза.

Над головой нависал покатый потолок. Именно нависал, потому что кровля хибары, где он находился, спускалась почти до самой земли, а он лежал на лавке у стены, и дранковая крыша была ближе, чем на расстоянии руки. Под ним была постель из свежего сена, накрытого чистой простынёй, голова покоилась на подушке, а тело укрывала тёплая овчина. Память подбросила смутную картинку того, как его сюда привели, раздели и уложили, а привели точно через болото. Но вот кто это сделал?

Рыжий приподнялся и огляделся. Хижина была пуста, но, судя по аккуратно прибранной постели у противоположной стены, в ней имелся ещё один обитатель. Обстановку, кроме постелей, составлял грубый стол, два чурбака, игравшие роль стульев, несколько полок на торцевой стене и закопчённый очаг у входа, мерцавший непрогоревшими углями. Около его постели стоял прислонённый к стене меч. Мужчина поднял руку к тяжёлой, но достаточно ясной голове. Кровь с неё оказалась смыта, а вылезшая огромная шишка – смазана какой-то мазью. От движения овчина сползла с голой груди, и он одновременно увидел и почувствовал висящий на ремешке амулет в виде неправильной формы прозрачного кристалла, оплетённого медными нитями. Это был именно амулет, причём в работающем состоянии, тронув его, рыжий ощутил явственное тепло.

Открытый вход заслонил тёмный силуэт, и в хижину вошла девушка лет семнадцати, довольно хорошенькая, с каштановой косой, в простом аккуратном платье мещанки.

– Вы очнулись? – спросила она. – Только вам надо лежать.

Рыжий безропотно позволил уложить себя обратно на подушку.

– Кто вы? – спросил он.

– Я – Картра, – представилась девушка. – Я племянница хозяина «Цветка и подковы», постоялого двора, к которому вы выехали.

– Где мы?

– На острове на болотах. Не беспокойтесь, здесь вас никто не найдёт, про тайную тропку знаем только мы.

– Как я здесь оказался?

– А вы не помните? Вы выехали к «Цветку» и упали с лошади. Я позвала родных, вас внесли во двор, но тут вышел дядя Робар и сказал, что раз на вас напали, а вы остались живы, то вас могут искать. А значит, лучше вас спрятать в надёжном месте. К тому времени вы очнулись и шли уже сами. Мы привели вас сюда, а потом дядя и Ольстред вернулись, а меня оставили приглядывать за вами. Дядя скоро придёт и расскажет новости.

– А где мой конь?

– На другом острове, сюда лошадь не дойдёт. Не беспокойтесь, мы за ним присмотрим.

– Спасибо, – несколько обескураженно пробормотал Рыжий. Он был готов поклясться, что видит эту девушку впервые, а она и её семья так трогательно заботятся о нём.

– Не за что. Есть хотите?

Рыжий молча кивнул. Картра достала с полки горшок и поставила его на край очага, потом вынула тарелку, кружку и ложку. Наполнила чем-то кружку из кувшина и протянула ему:

– Выпейте. Это молоко.

Он выпил. Картра забрала кружку и поставила на стол, потом сняла крышку с горшка и помешала содержимое. Послышался запах куриного супа, отозвавшийся гулким урчанием в животе.

– Как вас зовут? – спросила она.

Он открыл рот, чтобы ответить, но смог только беспомощно переспросить:

– Меня?

Он не знал своего имени. Не мог вспомнить его, как ни напрягался. Спешно заглянул в свою память, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, но дальше вчерашнего (или уже не вчерашнего?) дня не увидел ничего. Словно он появился на свет прямо на заваленной трупами дороге, с разбитой головой и мечом, выпавшим из руки.

– Не хотите говорить, не надо, – сказала Картра, неверно истолковав его замешательство. Она снова нагнулась над горшком, и Рыжему показалось, что девушка слегка обиделась. Он вздохнул и посмотрел в потолок. Признаваться в своей слабости почему-то ужасно не хотелось. Откуда-то из глубины сознания всплыло словечко «амнезия». Потеря памяти, бывающая именно от удара по голове, полная или частичная. Потом вроде бы должна потихоньку начать проходить. Очень мило, а сейчас-то что делать?

Суп согрелся, Картра до краёв наполнила тарелку и в придачу достала кусок хлеба. Сделала было попытку покормить его с ложечки, но он решительно отобрал у неё ложку и съел всё сам. Девушка забрала посуду и вышла. Оставалось надеяться, что она вымоет её всё же не в болотной воде. Рыжий снова откинулся на подушку. К запаху он уже притерпелся, и тот казался вполне выносимым. Окон в хибаре не было, но за дверью светило неяркое осеннее солнце. Всё-таки жить, несмотря ни на что, лучше, чем не жить.