Дороги в неизвестность - Марик Лернер Страница 49

Кавалерийский бой – это не красиво встающие на дыбы лошади и удары сабель, которыми обмениваются по очереди с предварительными поклонами и позволением противнику поднять выбитое из рук оружие. Нет, это совсем другое. Налетел, ударил в чужую спину, даже не успел понять, убил или нет, как конь проносится мимо, и перед тобой появляется совсем другой противник, уже занесший руку с мечом для удара и неожиданно слетающий с коня без головы, снесенной прикрывающими тебя товарищами. Твой конь, кусающий чужого жеребца, и всадник, вылетающий из седла прямо под копыта. Множество лошадей, сгрудившихся на маленькой площадке, мешающих друг другу, бьющихся на земле с порубленными ногами и боками, придавленный упавшим животным и дико кричащий орк, на голову которого опускается копыто Прыгуна, приученного бить врагов, земля, превратившаяся в грязь из-за пролитой крови… Некогда смотреть на небо и некогда думать – все действия на вбитых в голову бесконечными тренировками рефлексах.

Потом тебя выносит из схватки – но только для того, чтобы развернуться и вновь атаковать очередного противника, рубя его с оттяжкой, чтобы раны оказались страшнее. Крики, стоны умирающих, ржание погибающих лошадей, брызгающая тебе в лицо кровь убитого и пытающийся бежать враг, которому ты только что отрубил кисть руки. Это вам не стрелять в далекие фигурки из автомата. Может, и есть упоение в битве, но мне потом пришлось специально загнать себя в самогипноз и посидеть минут двадцать в полной пустоте, чтобы успокоиться.

Солнце село, и на поле опустилась тьма. Бродящие в поисках трофеев и добивающие раненых оборотни уже не могли нормально видеть и стали возвращаться в лагерь. Тогда и появился Ястреб. Был он еще бледный и слабый, но горел негодованием. У него разве что дым из ушей не шел.

– Ты приказал брать в плен как можно больше и даже запретил добивать раненых, от которых ни малейшей пользы… – еще издалека заорал он.

– Сядь и послушай.

Мы сидели кружком у маленького костра, отбрасывающего на лица красные блики: я, Большая Нога, Четырехрукий, Большой Заяц и еще парочка командиров отрядов рангом пониже. За спиной у меня привычной деталью пейзажа торчал Живой в компании с другими телохранителями. Перед нами стоял на коленях командир оркской конницы. Совсем еще молодой парнишка, лет семнадцати с виду и, несмотря на свою уродскую харю и побитый вид, выглядел гордым соколом, готовым ко всему.

Он рассказывал на своем языке, но отличался тот от Языка Народа не больше чем русский от западно-украинского диалекта, и если отдельные слова и непонятны, общий смысл прекрасно доходил до всех. Никаких особых тайн он не выдавал, наверняка об этом знал каждый пленный. И говорилось это скорее для того, чтобы продемонстрировать – кто мы и кто они.

– Их было десять тысяч, но это им не помогло в прямом и честном бою. – Он блеснул в нашу сторону глазами. – Мы всегда сильнее и лучше. Полки стояли насмерть, и они не смогли прорвать окружение. Трупы варваров покрыли землю, а потом ударила конница, и мы вырезали всех.

– Во, врет! – восхищенно сказал Четырехрукий. – Ты что, думаешь, мы других не спрашивали? Была бы это военная хитрость, еще понятно, но такая явная ложь позорит твое имя.

Орк смешался и, опустив глаза, нехотя сказал:

– Некоторые прорвались за стены и заперлись в городе, – он с вызовом вздернул подбородок, – все равно им не жить. Обложили со всех сторон, и никто не уйдет. День раньше, день позже… Вас мало, да и не пойдете вы на помощь. Соберете трофеи и отойдете за границу, а мы еще придем к вам в степь. Я младший брат князя, и он за меня непременно отомстит.

– Как придете, так и останетесь, – хохотнув, сказал Большой Заяц.

– Уберите, – махнул я рукой охранникам, – ничего умного мы все равно не услышим, – и проследите, чтобы пленным пожрать дали из их обоза. Они нам еще понадобятся.

– Помолчи, – сказал Четырехрукий Ястребу, который уже открыл рот, чтобы разразиться гневной речью. – Подведем итог, ради которого нас Зверь и собрал. Послушали с десяток пленных и достаточно, все понятно. Это действительно была ловушка для дураков, и их ждали. Этот их новый князь, Скрепт, – он поморщился, – что за странное, ничего не означающее имя… Впрочем, наплевать. Он хотел раз и навсегда избавиться от угрозы с равнин. Набеги для границы – обычное, житейское дело. Сегодня мы их, завтра они нас. Он собрал все, что мог, и спровоцировал Народ на большой поход. Они шли двумя колоннами и подставились по отдельности. Только полного разгрома не вышло. Волков, похоже, перебили, но часть остальных успела прорваться за стены в город и заперлась там. Наверняка следующий шаг для него был выйти в степь снова и выжечь опустевшие рощи. Пока остальные соберутся да приготовятся, пока разберутся, чья земля теперь, – несколько лет нам не до зеленых будет, а потом можно и повторить. Не вышло, теперь придется долго возиться с осадой, да и потери большие. Потом он услышал про нас и послал часть сил на перехват, то есть под крепостью сидит пять-шесть тысяч, из которых хорошо, если тысяча дружинников, и внутри две-три тысячи. Однако этот прав: нам идти на помощь бессмысленно, семь сотен – это мало, чтобы пробить окружение, да и обоз у нас теперь такой, что для охраны потребуется половина отряда. Только вот если он добьет тех в крепости, то вполне может пожаловать в гости к нам. Со всех сторон плохо. А теперь, – усмехнувшись, сказал он, – Зверь продемонстрирует нам мудрость и расскажет, зачем ему пленные и как вообще мы сможем и добычу при себе оставить, и князя утихомирить.

Он замолчал, и все дружно уставились на меня.

– Хорошо, – мысленно перекрестившись, сказал я. – Я не буду заходить издали и интересоваться, каков урожай в огороде и не уменьшились ли стада диких копытных, проходящих мимо ваших рощ, чтобы соблюсти приличия.

Большая Нога громко заржал, остальные улыбнулись.

– Я буду говорить прямо и называть вещи своими именами. Мы шли за местью и добычей. И то, и другое мы получили в полной мере.

Снова подтверждающие кивки.

– Значит, основная задача теперь, когда нам никто не мешает, перейти границу и спокойно провести дележ. Не будем разделяться и давать почву для подозрений друг другу.

На этот раз непроизвольно кивнул только Большой Заяц, остальные молча ждали.

– Когда поделим добытое по закону, все, кто захочет, может уйти и вернуться к себе. Но я, и ты, Четырехрукий, и ты, Ястреб, – мы не просто так здесь. Шесть пустых рощ! Большой поход оборотней закончился провалом, и мы в этот момент единственная сила, которая может предъявить на них права. Мы должны объявить их своими, но поодиночке в этом нет смысла. А если мы начнем выяснять между собой, кто из нас сильнее, придут другие. По две рощи на всех – это справедливо. Я предлагаю союз. Каждый, кто нападет на вас, – мой враг. Каждый, кто нападет на меня, – ваш.

– Так зачем тебе пленные? – раздался в тишине голос Большой Ноги.

– Я хочу договориться с князем Скрептом. Они всегда отдают оборотней своим дубам, мы просто убиваем. Мне не нужна сейчас новая война на границе. Я хочу обменять голову на голову. Их пленных на наших. А наши заплатят за свою свободу. Сколько там дают за военный трофей? Десять лошадей? Вот как получим, так и отпустим. Это тоже общая доля. А потом я хочу еще один договор, чтобы Скрепт не смотрел в нашу сторону. Мы обещаем не ходить в набеги через границу, они тоже. Если это наша земля, ему есть смысл согласиться. Завтра отпущу одного пленного с посланием и предложением встречи.