Броневой - Илья Те Страница 49

Обстановка с этой стороны изменилась.

По оставшимся танкам Малярийкина, пытаясь оказать помощь своим уже погибшим товарищам-васпам (с этой стороны исход боя за противоположной стеной фермерского двора наблюдать было невозможно), из кустов восточнее высоты 76,77 продолжали вести интенсивный огонь проклятые Шафты. Судя по характерным признакам, они работали с накоплением энергии выстрела, так как каждое попадание приносило сильные повреждения танкам-жертвам. Кроме того, при силе удара, орудия били прицельно, с хорошей точностью. Но редко, так как на накопление энергии выстрела и наводку требовалось время. Так работал именно Шафт.

Даже не прокачанный Шафт считался в сибирских КТО достаточно мощным оружием. Эти же два были прокачаны как минимум до М2. Ситуация, таким образом, существенно осложнялась.

Рассчитывать на скорую помощь арьергарда (оставшейся части Третьего и Второго вымпелов) было нельзя, так как арьергард состоял в основном из средне-бронированных машин или из сверхмощных тяжеловесов, с низкой скоростью. И тех и других (хотя по разным причинам) прокачанные Шафты на открытой местности могли наклепать как семечек под деревенской скамейкой — вдоволь.

Учитывая эти обстоятельства и исходя из собственных недавних соображений, Малярикин принял решение: последовательным сосредоточенным огнём танков с места уничтожить Шафты противника. То есть — начать дуэль.

Вести бой с прокачанными Шафтами, оставаясь на восточной окраине фермерского двора, было опасно, поэтому командир взвода приказал экипажам отвести свои танки в глубину огорода. На передней позиции в качестве наводчика остался только один мощный танк с хорошим бронированием. Но расчёт был не на броню. Танк укрылся за строениями, был не виден. Он был не виден ещё потому, что не стрелял и не выдавал себя залпами. Этот танк должен был осуществлять наводку и корректировку огня для остальной «расстрельной команды».

Расположившись так, танки Малярийкина открыли огонь из разнокалиберных орудий по Шафтам. Надо признаться, танки, которые вели обстрел, не имели ни одного собственного Шафта кроме орудия малярийкиновского «Мамонта». Все пушки были слабее и уступали противнику по основным ТТХ. Ставка была сделана на другое. Шафты могли делать только прицельные залпы. Поэтому, танки Малярийкина, участвовавшие в подавлении, использовали строения фермерского двора в качестве укрытия и, таким образом, становились для противника фактически невидимыми. Прицелиться в них, во всяком случае, было невозможно.

Поскольку Шафты стреляли с накоплением энергии, их залпы были мощными, но довольно редкими. И Малярийкин сделал упор на совокупную мощь своей артиллерии. Путь каждое орудие в отдельности уступало каждому из Шафтов-М2, но вместе его отряд превосходил врага как по силе залпа, так и по частоте.

Танк корректировщик из своего укрытия не спеша произвёл «настройку» разнокалиберных стволов Малярийкиновской «батареи» и после этого дело двинулось, что называется, на автомате. После того как большая часть снарядов и зарядов стала падать в области нахождения Шафтов — просто рядом, задевая взрывной волной и осколками, батарее потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы превратить позицию врага в выжженный ужасом и огнём пустырь с обломками металла.

Бой за Моховое был полностью завершён.

В отличие от схватки на подступах к Моховому, танки Малярийкина «в дуэли» потерь не имели. Только попадания.

* * *

Двумя часами позже, подавив Шафты и, таким образом, полностью овладев фермерским двором, Малярийкин снова собрал свои колонны в кулак и вышел, наконец, противоположной границе локации. Она была видна уже невооружённым взглядом. Большая асфальтированная площадка, с которой этим утром начали движение в сторону Мохового игроки вражеской команды. Но до площадки ещё предстоял бой.

В километре от фермерского двора в сторону границы периметра снова начинался лес. Лес шёл по длинному скату рельефа вниз, что позволяло Малярийкину и его командирам полностью просматривать пространство до границы и видеть вражескую «точку входа». Но вот что делалось в самом лесу, видеть было невозможно.

Малярийкин понимал, что тремя успешными операциями по прорыву вражеской обороны он добился уже тотально численного превосходства над своим оппонентом, но бой так и выиграл. Для завершения игрового сражения и победы — следовало прорваться во вражеский тыл, захватить асфальтированную площадку, с которой этим утром вошёл в игру враг. А до этого, по возможности, уничтожить как можно больше танков противника. Кроме тех, кто будет ускользать от боя и спрячется в лесу, никак не проявляя себя. Таких, впрочем, в бою обычно не наблюдалось. Так как по завершении боя откровенных трусов и уклонистов ждала дисквалификация. Тем более на финальном этапе боя, когда все бойцы противоположной команды были осведомлены о приближении развязки. И, соответственно, о необходимости «стоять насмерть».

«Насмерть то, оно насмерть, — подумал Малярийкин. — Но никто и никогда, ни в реальном, ни в игровом бою, не запрещал стоять насмерть с умом». Противник, наверняка, будет стараться «сливаться» грамотно. Защищать свой последний рубеж. Использовать свой последний шанс. И шанс надо признаться всегда присутствовал. Особенно — в обороне.

Гойгу не раз и не два перечислял случаи, когда один единственный танк или один единственный взвод совершали «чудеса», выбивая целые колонны и даже команды под корешок.

От фермерского двора в лес ускользала петляющая дорога. Знакомо. Всё было точно также как в начале сражения, только рельеф словно развернулся в обратную сторону. В прошлый раз Малярийкин атаковал «с леса». А сейчас — станет атаковать «в лес».

Второй вымпел, расположившися справа от Малярийкина долбилл отходившие в спешке машины противника, немногочисленные и повреждённые. Как догадался Малярийкин несколькими минутами ранее, это были коробочки арьергардного заграждения, полумёртвые от попаданий. Основные силы, вернее, то что от них осталось, противник уже успел скрыть в лесу и успешно закреплялся на новых неизвестных позициях.

Всё это не радовало.

Глядя как арьергардные танки противника драпают к лесу, пытаясь укрыться от убийственного огня Второго вымпела, сам собой напрашивался вывод — как и в прошлом случае, не думать, не считать, в с ходу броситься в смертоносную атаку наскоком.

Но случай был несколько иной.

Во-первых, Малярийкин уже так делал. А значит, враг вполне может рассчитывать на повторение Малярийкиным не оригинальной тактики бросаться в омут головой. Во-вторых, на взятие фермерского двора и бой с арьергардной группой ушло времени довольно много. И основной отряд вражеской команды (или «вымпел» — как хотите) имел достаточный интервал, чтобы спокойно подумать, определить оборонительные рубежи, распределить машины и даже дать немного отдохнуть экипажам. То есть оборона была готова. Возможно, враг только и ждал момента, когда Малярийкин ломанётся вниз, рассчитывая как предыдущие два раза сломать врагу хребет сходу.

И этот план — вражеский план! — Малярийкин уже невольно осуществлял.