Владелец кинотеатра - Андрей Быстров Страница 49

— А координаты острова? — спросил Ланге.

— Увы… Не сохранились в рукописи. Прослеживая путь «Доброй Надежды», можно предположить, около пятьдесят первого или пятьдесят второго градуса широты. С долготой сложнее. Ближайшие известные острова там — Алеутские, но едва ли Бажанов мог так быстро достичь одного из них. Это остается загадкой, Александр… Но словом, они спаслись, и население острова встретило их гостеприимно и приветливо…

— Население?

— Да, племя ламаджи. Ты, конечно, догадывался об этом…

— Вот о ламаджи подробнее.

— Насколько смогу… Точнее, насколько я сумел разобраться. Итак, не имея возможности покинуть остров, русские мореплаватели остались жить у ламаджи. Брагину не составило особого труда выучить их язык, Корженевский тоже сносно им овладел. Воззрения ламаджи, в изложении Корженевского, выглядели совершенно необычно. Прежде всего, у них не было никаких богов. Ничего похожего на религию.

— Но ведь это невероятно! — воскликнул Ланге. — Это противоречит всему мировому опыту! Ни одна человеческая культура, тем более примитивная, не обходилась без религиозных представлений, хотя бы самых смутных… Нет, Корженевский, должно быть, ошибся… Или его не допускали в тайны их культов…

— Ну, тайных культов у них как раз хватало. Они широко практиковали магию.

— Так что же тогда…

— Но магию, — продолжал Горский, — понимаемую не в религиозном, а как бы мы сказали, естественнонаучном смысле. Магия как расширение границ познания мира и управление силами природы. Как раз в этих обрядах — вернее было бы назвать их опытами — использовалось растение лиджонг. Местная дикая флора. Корженевский описывает его как вьющееся растение с плотными треугольными листьями, имевшими множество отверстий…

— Да, верно.

— Ты видел лиджонг?

— О лиджонге потом, Аркадий.

— Да… Возвращаюсь к Брагину. Тут начинается романтическая история. Федор Брагин влюбился в дочь одного из шаманов, потрясающей красоты девушку по имени Джейя, и чувство это было взаимным. Он учил ее русскому языку и основам европейских наук, а она, посвященная в их магические тайны, вероятно, кое-что открывала и Брагину.

— Вероятно?

— Корженевский толком ничего об этом не знал. Вообще там, где он говорит о магии ламаджи, его слог становится особенно невразумительным. А может быть, просто взволнованным, что понятно, если учесть дальнейшее.

— А что случилось дальше?

— Русские прожили на острове около четырех лет. Они выстроили дом, где в одной половине поселились Брагин и Джейя, в другой — Корженевский. Боцман и матросы жили в стойбище, вместе с ламаджи. Ты увидишь, почему это важно… Настал день, когда шаманы провели некий обряд. Корженевский пишет, что среди белого дня потемнело небо, смерчи гуляли по острову… Потом он увидел, как над горизонтом появилось то, что он называет «черным туманом». Этот туман надвигался, он окутал весь остров, стало темно, как ночью, но в темноте блестели звезды… Это продолжалось всего несколько минут, затем черный туман схлынул, и вернулся день. Впечатляет, правда? Похоже, что магия ламаджи была не совсем уж бесплодной…

Ланге с сомнением пожал плечами.

— Это может быть приукрашенным суевериями описанием солнечного затмения.

— Пожалуй, если бы это писал невежда. Но не забывай, что Корженевский был ученым, а именно астрономом. Не думаю, что солнечное затмение могло сбить его с толку… Но так или иначе, на следующее утро племя ламаджи исчезло.

— Исчезло?

— Вместе с боцманом и матросами. Когда Корженевский, Брагин и Джейя вышли из дома, они не застали на острове никого. Все лодки ламаджи были на своих местах, так что уплыть на них люди не могли. Да и годились такие лодки только для прибрежной рыбалки в тихую погоду… Запасы еды в стойбище, их примитивное оружие, сани — все оставалось в порядке и неприкосновенности. Полярные песцы, которых ламаджи приручали для упряжек и охоты, были привязаны возле жилищ, как обычно. Но люди пропали, и никто из оставшихся троих так никогда и не узнал, что с ними стало, хотя они и обошли в поисках весь остров.

— А Джейя?

— Как утверждает Корженевский, она была потрясена и растеряна не меньше, чем они с Брагиным. Она ничего не могла объяснить. Так это виделось Корженевскому — а что она знала на самом деле или о чем догадывалась, то нам неведомо… Еще месяц они жили на острове. В конце августа 1724 года в бухте стал на якорь русский фрегат под командованием капитан-лейтенанта Миллера. Это была спасательная экспедиция, посланная адмиралтейств-коллегией на поиски Бажанова. На этом фрегате Брагин и Корженевский вернулись в Россию, с Брагиным в Россию отправилась и Джейя.

— Наверное, они вернулись не сразу? Экспедиция Миллера ведь не могла не исследовать столь загадочный остров?

— Этих страниц не разобрать, а дальше Корженевский ни разу не упоминает о Миллере и достигнутых его экспедицией результатах. Едва ли они были значительными, тогда об этом было бы известно из других источников… В Санкт-Петербурге Брагин и Корженевский возвратились к научной работе в Академии. Через год у Брагина и Джейи родилась дочь…

— Они были повенчаны? Джейя приняла христианство?

— Нет. Ей были глубоко чужды идеи о боге и богах любого рода. Ярым атеистом стал и Брагин. Об эволюции взглядов Брагина Корженевский пишет как-то уклончиво, но видимо, тут не обошлось без влияния Джейи. Оставив Академию, Брагин все свое время посвятил работе над книгой. Он закончил ее в 1729 году, и называлась она…

— «Зерцало магистериума»!

— Правильно.

— Что же это за книга?

Горский сделал неопределенно-разочарованный жест.

— Корженевский ее не читал, а Брагин, хотя и оставался его другом, ни разу не намекнул, о чем он пишет. Думаю, мало кто прочел эту книгу. Собственно, она не была издана, если иметь в виду выход в свет. В том же 1729 году по специальному заказу Брагина был напечатан и переплетен единственный экземпляр. Все черновики Брагин уничтожил. Корженевский сообщает, что к тому времени характер Брагина сильно изменился. Он стал замкнутым, мрачным, нелюдимым, поселился с Джейей и дочерью в уединенном доме на окраине и редко выходил оттуда, почти не виделся с людьми. В начале 1730 года его дом сгорел. Пожар бушевал так, что выжег все буквально дотла, даже металлические предметы оплавились. После этого пожара никто и нигде не видел на Брагина, ни Джейю, ни их маленькую дочь. Предполагалось, что все они погибли в огне. Хотя на пепелище и не было обнаружено останков, это адское пламя могло обратить их в прах… Так заканчивается история Федора Брагина — по меньшей мере та ее часть, что была известна Петру Семеновичу Корженевскому.