Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский Страница 49

* * *

Если Гитлер и Гальдер имели список целей, в первую очередь подлежавших захвату на территории СССР, то Сталин и его окружение имели точно такой же список объектов, которые требовалось удержать. И неудивительно, что списки эти во многом были очень похожи. Да, очень многие заводы из европейской части России к этому времени были вывезены на Восток и там начали давать военную продукцию. Однако другие военные заводы находились в городах, расположенных в непосредственной близости от линии фронта, и следовало подумать о том, как по возможности избежать их захвата либо уничтожения. Так, например, знаменитый московский ЗИС после эвакуации из Москвы разместился сразу в четырех городах: Ульяновске, Шадринске, Миассе и Челябинске, причем только два последних из этих четырех городов могли чувствовать себя в безопасности со стороны германской авиации. Между тем производство ЗИС давало фронту автомобили, а автомобили — это мобильность армии! Он же производил автоматы ППШ, а также минометы и боеприпасы к ним. Горьковский автозавод поставлял уже не только автомобили, но и танки Т-60, выпуск которых был начат уже в августе 1941 года, а позднее и танки Т-70. Здесь также выпускались снаряды для знаменитых «катюш», минометы, боеприпасы, различное военное снаряжение, причем все это давал всего лишь один только ГАЗ!

В Ярославле производство грузовых автомобилей в 1942 году было прекращено, но ярославцы в это же время освоили выпуск свыше 13 видов другой военной продукции — все тех же автоматов ППШ, ручных гранат, бронебойных и реактивных снарядов. Московский завод АТЭ-1 и Ленинградский карбюраторный завод ЛенКарЗ осенью 1941 года перевезли в Куйбышев, где они слились с заводом автотракторного электрооборудования и карбюраторов КАТЭК, где наряду с основной их продукцией было начато производство взрывателей. Владимирский завод «Автоприбор» начал выпуск ранее не производившихся на нем изделий: боеприпасов, а также важных комплектующих для боевой техники, а в Саратове на заводе ГПЗ-1 было развернуто столь важное для войны производство подшипников, причем первая продукция завода сошла с его конвейера уже в мае 1942 года. В Коврове выпускали авиационные пулеметы и пушки, причем он тоже находился в зоне возможного нападения авиации противника. Весьма ненадежным было также положение заводов в Пензе, Чапаевске, Сызрани, Куйбышеве, Саратове и Сталинграде. Ту же Пензу, например, в это время немцы еще не бомбили, однако самолеты-разведчики над городом несколько раз появлялись. Между тем находившийся там завод им. Фрунзе в больших количествах выпускал снаряды для «катюш», тогда как в Чапаевске производили взрывчатку. Опасность ударов по всем этим центрам была налицо, и ей нужно было что-то противопоставить. Требовалось также решать что-то с Севастополем и обсудить положение, сложившееся после тяжелейшего поражения на юге.

Заседание Ставки по всем этим вопросам началось поздно ночью 23 мая 1942 года в зале заседаний Куйбышевского обкома ВКП(б). В подземный зал было решено не спускаться, поскольку службы ВНОС ничего не сообщали о приближающихся к городу немецких самолетах. «Это они еще не знают, что я здесь! — с усмешкой заявил собравшимся Сталин. — Не пронюхали еще! А то бы бомбили днем и ночью!»

На заседании кроме Сталина присутствовали Молотов, Шапошников, Тимошенко, Буденный, Жуков, нарком боеприпасов Ванников, а также главком авиации Новиков. Жуков докладывал, и по его словам выходило, что самая большая опасность сейчас — это наступление немецких войск в районе «Волжской дуги» — от Рыбинска и до Сталинграда. В Ярославле, Горьком, Казани, Ульяновске, Сызрани и самом Куйбышеве, не говоря уже про Сталинград, сейчас много военных заводов, работе которых ничто не должно помешать. Сибирские заводы один за другим также вступают в строй, наконец-то преодолен кризис с производством боеприпасов, однако нужные объемы производства в восточных районах страны будут достигнуты только осенью. Вот почему крайне желательно ни в коем случае не сдавать немцам этого района и не допускать, чтобы расположенные в этих городах заводы были уничтожены силами вражеской авиации.

Пока Жуков, стоя у карты, докладывал, Сталин по привычке прогуливался за радами сидящих в зале маршалов и генералов, попыхивал трубкой и временами останавливался за спиной то одного из них, то другого. Шапошников, который очень болезненно переживал свое поражение, спросил Жукова о перспективе немецкого наступления на Кавказ.

— Такое наступление вполне возможно, — спокойно ответил ему Жуков.

— Но у нас нет сил, чтобы защитить еще и этот район, — будучи очень взволнованным, заявил Шапошников. — Между тем и наша армия, и наша промышленность навряд ли смогут обойтись без нефти с Кавказа!

— Конечно, удержание Кавказа для нас жизненно необходимо, — все так же спокойно ответил на его реплику Жуков. — Однако сегодня, похоже, Кавказ для нас уже не настолько жизненно необходим, как это считают немцы и вы, Борис Михайлович. Новые центры нефтедобычи в районе Волги — Камы, Ухты, Гурьева и Урала сейчас развиваются так быстро, что очень скоро мы сможем обойтись и без кавказской нефти. Однако, по моему глубокому убеждению, лучшим способом защитить Кавказ является защита наших рубежей на Волге.

Сталин, грузин по национальности, на это ничего не сказал, что обычно подразумевало, что высказанное положение его полностью устраивает и он не считает необходимым его комментировать либо против него возражать.

Шапошникова, однако, его заявление не удовлетворило. Сама мысль о возможности отдать немцам нефть Баку казалась ему кощунственной. Однако он отметил и реакцию Сталина и поспешил успокоить себя тем, что их Главнокомандующий, конечно же, знает нечто такое, чего не знает он, Шапошников, и именно поэтому столь спокойно реагирует на слова Жукова.

Между тем доклад продолжался. Жуков сообщил, что постройка новой железной дороги между Ашхабадом и Мешедом в Персии идет полным ходом, а это значит, что совсем скоро у них будет еще одна транспортная артерия по снабжению на юге. Поставки через Архангельск, Коношу и Вологду также идут регулярно, причем если даже немцы и возьмут Вологду, то тогда снабжение пойдет по ветке на Котлас и Киров. Оставался также еще и Владивосток, однако над этим транспортным путем дамокловым мечом висели японцы. Еще одна большая победа над американцами, и они могут бог знает что о себе возомнить. К тому же, насколько это было известно, их очень сердит строительство аэродрома для посадки американских «Летающих крепостей» вблизи Владивостока. Конечно, нам нельзя было отказать в этой просьбе американцам, поскольку каждый погибший в море самолет и экипаж — это огромная потеря не только для Штатов, но и для всех сил союзников. Однако в этом же заключается и определенная опасность — японцы вполне могут расценить это как недружественный акт, нарушающий советско-японский пакт о нейтралитете…

На востоке уже светало, когда в зал заседаний совершенно бесшумно вошел один из офицеров связи и что-то на ухо сообщил Поскребышеву. Тот тут же подошел к Сталину и так же шепотом передал ему полученную информацию, после чего вернулся за свой стол. Сталина полученное сообщение, видимо, не слишком удивило, однако он явно был сильно взволнован, что заметили все присутствующие. Он подошел к Жукову, который, видя, что случилось что-то явно неприятное и то, что к нему направился Сталин, оборвал доклад на полуслове.