Иллюзия бога - Алина Штейн Страница 49

== Весна ==

Просимн ненавидел каждое утро, проводимое на работе, но сегодняшнее – особенно сильно. На нервы действовало все. Даже жужжание мухи, бьющейся о стекло. Даже болтовня студентов под дверью.

– Я всю ночь думала об этой проклятой вечеринке. – Взволнованный голос стал громче. – Вспомнила буквально каждую деталь…

Просимн закинул ноги на липкую поверхность рабочего стола, ненавидя каждый его дюйм, и считал секунды, не сводя глаз со стрелки часов. По первому зову бежать к этим избалованным засранцам подтирать сопли – это было выше его сил. Когда они поймут, что находятся далеко не на первом месте в списке его приоритетов? Еще только утро, а студенты уже оккупировали участок! Наверное, опять какому-то нытику-первокурснику заехали по морде, и бедолага решил, что написать заявление в полицию – это выход. Что ж, если тебе нужно, чтобы над тобой потешалось все отделение, может, это и правда выход, но кофе-то людям можно дать допить?

«Молодежь в их возрасте склонна драматизировать мелочи и игнорировать поистине устрашающие события», – какое-то подобное пафосное дерьмо сейчас бы изрек декан, окажись он здесь, но откуда ему здесь взяться, ведь его величество слишком хорош для этой халупы со сломанным кондиционером. На его памяти декан появился здесь лишь однажды, когда Просимн только-только заступил на новую должность.

– Вы ведь понимаете, у нас тут совершенно особенное место, – меланхолично сказал тогда он, поглядывая на часы. Они стоили дороже, чем вся квартира Просимна вместе с куском лестничной клетки и лифтом.

– Понимаю, декан. – Просимн надеялся, что за его вежливой улыбкой не заметно, насколько этот разодетый пижон ему не понравился. Все казалось в нем продуманным, отточенным: безупречный бежевый костюм, седые залаченные волосы с идеально ровным пробором, скупость на эмоции. Правильнее, конечно, было называть его ректором, и Просимн понятия не имел, почему никто так к нему не обращается. Будто прочитав его мысли, гость поправил:

– Можно просто Кронос.

«Кронос так Кронос. Если ты думаешь, что от этого понравишься мне больше, то ошибаешься». Но декан правильно сделал, что предупредил его насчет этого проклятого местечка. Это сейчас Просимн не питал никаких иллюзий, но тогда он еще не знал, какая чертовщина тут творится. Наивно рассчитывал, что будет ловить плохих парней и станет примером для хороших. Что бы он сказал самому себе, вернись лет на пять назад? «Малец, все твои планы – отстой. Ни хрена ты не знаешь об этом мире. И да, не видать тебе повышения, так что закатай губу».

– Особенному месту – особенное наблюдение, – сухо пробормотал Просимн.

– Конечно, – искренне произнес декан, чуть приподняв брови, настолько светлые, что казалось, будто их вовсе нет. – Вы ведь принесли присягу. Вы служитель закона. Разве что-то может быть особеннее?

«Да все что угодно может быть особеннее твоей жалкой должности», – говорил он всем своим видом. И Просимн молча проглотил эту шпильку. Сейчас он бы сделал так же. Послушный сторожевой пес, да и только. Платят? Платят. Этого достаточно, чтобы отдавать долги покойной жены. На секунду ему показалось, что она снова вот-вот привычно сядет напротив, достанет сэндвич, завернутый в промасленную бумагу, и будет смотреть огромными зелеными глазами, как он ест. И скажет что-то вроде: «Ты все сделал правильно, малыш. Нам ведь нужны деньги».

Древние верили, что зеленые глаза принадлежат ведьмам.

Иногда Просимн тоже в это верил. Это ведь могло хоть как-то объяснить ее страсть к гаданию и толкованию снов. А эти ее дурацкие приметы? До знакомства с ней ему бы и в голову не пришло, что открытый в доме зонтик – к беде… Скрипнув зубами, полицейский резко отодвинул кружку, решив, что на сегодня вспомнил уже достаточно. Подергал ворот рубашки – духота стояла невообразимая. Бесполезный кондиционер издавал предсмертные хрипы, но даже этот звук перекрывали голоса под дверью. «Да что за чертовщина у них там творится?» Просимн снова прислушался к студентам.

– Слушай, у нас уговор! – сердитый женский голос.

– Надо говорить, что я от него не в восторге, или сама догадаешься? – мужской, тихий и хриплый.

– Вчера ночью ты, кажется, был менее привередлив.

– В самом деле?

– Ага, – не унималась собеседница, игнорируя предостерегающую интонацию. – Готов был уцепиться за любую надежду. Таким я тебя еще не видела. Думала, мы все обсудили! Я дам тебе бутылку, которую Дионис попросил отдать мне через две недели после своего исчезновения…

– Ты даже не уверена, что она подействует и отправит меня на Сайд.

– Ну… не уверена. Но это лучшее, что у тебя есть. А я всего-то прошу, чтобы ты подергал за нужные ниточки, или что ты там можешь сделать, чтобы помочь мне найти Диониса. Тебе это тоже выгодно, не забывай! А то выпьешь мой подарочек, и неизвестно, что случится. Может, он вообще оставил мне бутылку с ядом.

– Не знал, что у вас в ходу такие интересные прелюдии.

– Перестань ехидничать. Ты никогда не узнаешь, как напиток сработает, если не спросишь Диониса. Может, он нашел способ попасть на Сайд без предсмертного состояния, а может, и нет.

– Хорошо, это справедливо. Я за честную сделку. Диониса найдем. Но зачем тебе нужна информация о той барышне с вечеринки? Зачем знать, кто ее убил? Где ее тело?

– Семела! Ее зовут Семела. Я просто хочу докопаться до истины.

– Ложь.

– Что?

– Ты более практичная. Возможно, раньше ты и была идеалисткой, для которой хорошая мотивация – докопаться до истины. Но сейчас ты для этого выглядишь чересчур надломленной.

– Ты что, пообщался с Гестией и заразился этими психологическими штучками?

– Я не прав?

– Хм… Конечно, у меня есть корыстный мотив, но тебе об этом знать не обязательно.

– Обязательно.