Мадьяр - Всеволод Глуховцев Страница 48

Это было куда реальнее, живее сна. Самая настоящая жизнь. Какой-то городской парк или сквер. Я не спеша гулял по нему – и вдруг встретил Катю.

Я ничуть не удивился. Не стал спешить. Мы остановились друг напротив друга, точно когда-то договорились встретиться именно здесь.

– Привет! – улыбнулась она.

– Привет, – сказал я. – Ты живая?

Язык сам повернулся и так брякнул, я даже ничего подумать не успел.

– Конечно! – сказала она. – Все живые. Мертвых нет.

– Да, – тут же согласился я. – Да. Это хорошо.

– Хорошо.

Она была точно такая же, как в тот миг маленького Солнца, смотрела светло и чуть грустно.

– Катя, – сказал я и почему-то больше ничего не смог выговорить. Она чуть приподняла брови, как бы ожидая моего вопроса, а у меня точно типун во рту. Мысли смешались, я заторопился, замычал, как дурак, а ни собрать мысли в порядок, ни тем более изложить их – не мог…

– Мадьяр! Мадьяр!.. Командир, ты что?..

Светлый мир погас, свернулся и исчез как-то странно – вверх и вправо, а я очутился в непроглядной тьме, где меня трясли за плечо:

– …Ты что?..

Тряс, конечно, Крот.

Я сделал глубокий вдох-выдох и негромко спросил:

– Что – я?

– Ну что? Заворочался, замычал чего-то… Я испугался малость. Ну… Кто его знает, может, сон какой-нибудь там…

– Нет, – очень спокойно соврал я. – Все нормально. Парни спят?

– Да, дрыхнут еще. Но пора будить. Дело скоро к рассвету. Я уже успел наверх выбраться, глянуть. Думаю, сейчас часа четыре.

– Так. Может, поверху пойдем?

– Нет, – четко отверг Крот. – Неспокойно. Я вслушался. Какая-то движуха мутная, моторы где-то далеко рычат, заразы, вроде и постреляли где-то малость… Ну его на хрен!

– Согласен, – я зевнул. – Думаешь, это из-за нас?

– Да опять же тот самый овощ знает. Нам скорей на базу надо, там и будем судить-рядить.

– Тогда подъем!..

Мое – оно всегда со мной, как драгоценный камень на самом дне шкатулки, скрытый от чужих глаз. Это только мое, никто никогда не увидит. И пусть день за днем идут годы. Кто знает, что будет со мной и с миром! Я, наверное, еще по-настоящему не осознал утрату, вся боль еще впереди. Но то, что было, так и останется драгоценным камнем, излучающим свет, больно мне от него или не больно… А может, и он погаснет, годы заметут его. Кто знает! Но пока я буду думать так. Пусть будет.

Так я и думал, пока мы шли, вернее, карабкались. Впрочем, не могу сказать, что эти последние километры стали самыми трудными, хотя и последний фонарь сдох окончательно, мы вынуждены были использовать один фальшфейер, а второй все-таки берегли. Передвигались ощупью за Кротом, снабженным ПНВ. Лидер наш регулярно сверялся с картой, что-то бормотал при этом, случалось, что и нецензурно… В целом, возвращались мы в довольно уверенном темпе, этот предрассветный путь был заметно полегче ночного.

Наконец, Крот приостановился и хмыкнул особо торжественно:

– Хм! Ну что, пришли, кажется!

Он-то мог так говорить в ПНВ, а нас окружала тьма-тьмущая. На радостях Крот хотел было запалить последний фальшфейер, но Франт приостановил его:

– Зачем? Пригодится когда-нибудь… – и зажег охотничью спичку из чьего-то ИРП.

Мы увидели добротные стены, достаточно высокий потолок…

– Так это ж наш коллектор! – радостно воскликнул Жмых. – Заводской!

– Так точно, рядовой Жмых, – Крот пришел в хорошее настроение. – Ну, отсюда нам рукой подать. Подойдем поближе, вы остановитесь, я один выйду, предупрежу, что с нами новый человек. А то хрен знает, кто там на посту, что за голова с ушами. Шмальнет сдуру, вот тебе и возвращение…

Вчетвером мы – я, Франт, Шадым и Жмых – остановились метров за десять-пятнадцать до лестницы, по которой спустились всего-навсего трое суток назад. Трое суток, подумать только! Будто полжизни минуло.

Остановились, а Крот пошел дальше.

– Эй, кто на посту! – крикнул он. – Это мы! Свои. Вернулись!..