Отступник - Елена Долгова Страница 48

Малочисленную группу из засады в конце концов выкурили, возможно, закидали гранатами, но в пылу сражения не сразу заметили «свободовцев», которые внезапно атаковали «Долг» с тыла, загнали ребят все в тот же туннель и заперли там огнем. Свободным, по идее, оставался северный выход. Я его хорошо разглядел в бинокль. Вел он на склон, за которым начиналась пустошь перед аномалией «симбионт», то есть отступать «долговцы» могли только в нашу с Лунатиком сторону.

Это только в теории.

На практике снайпер «Свободы», обустроивший позицию где-то на гребне холма, очень этому мешал.

Неузнанный мною парень в комбезе с надписью «ДОЛГ» на спине прямо сейчас лежал ничком, раскинув руки и уткнувшись лицом в траву. Судя по неловко разбросанным конечностям, он был мертв. Еще один человек, но раненный, а не убитый, отполз в «мертвую зону», где его не могли достать пули. Парень сидел там, сняв шлем и прижимая к раненой голове скомканный кусок перевязочного материала. Он был в сознании, шевелился, но оставался совершенно беспомощным из-за залитых кровью глаз. Я бы ни за что его не узнал, если бы не непокрытая голова и ярко-рыжие волосы.

Лис, который спас мне жизнь на «Агропроме», сидел сейчас перед выходом из туннеля, а я ничем не мог ему помочь…

Лунатик у подножия ели тем временем крутил пальцем у виска и строил сердитые физиономии, намекая, что пора спускаться. Я махнул ему, призывая подождать, и снова приник к биноклю.

…Возле выхода из туннеля снова произошло шевеление. Кто-то высунул шлем, надетый на палку, и подвигал им, провоцируя снайпера на выстрел. Кем бы ни оказался неизвестный мне стрелок «Свободы», действовал он хладнокровно и мастерски, на шевеление пустого шлема не реагировал никак. На одном из искуроченных деревьев неподалеку от аномалии болтался кусок бинта. Выглядел он странно, но висел там не случайно, играя роль флюгера, по которому снайпер определял направление ветра. То, что Лис выжил, выглядело чудом. Возможно, снайпер оставил его в живых ради приманки, собираясь отстреливать всех, кто попытается помогать раненому.

Кое-кто действительно попытался. Шлем на палке спрятался, вместо него появился боец, одетый в пулестойкую броню. Я готов был заорать и демаскировать себя, чтобы не дать ему высунуться, но он уже рванул вперед, собираясь одним махом проскочить расстояние до Лиса.

На середине броска парень в броне остановился, ткнулся головой в песок, перевернулся набок и, дернувшись, замер. Пробитое стекло шлема пошло сеткой мелких трещин. Выстрел был бесшумным и бездымным, позицию снайпера я не успел засечь.

Лунатик, который все еще торчал у подножия ели, скрестил обе руки в запрещающем жесте. Он смотрел на меня с таким отчаянием, что я начал спускаться.

— Ну что, разглядел все? — прошептал он, когда я спрыгнул на подушку желтой хвои вперемешку с осенними листьями дубов.

— Видел. У меня к тебе просьба. Нужно «свободовского» снайпера на том холме обнаружить и снять.

— Моро, ты хоть подумай, о чем говоришь… — Лунатик, и так не сильно загорелый, казалось, еще сильнее побледнел.

— А что я говорю? Глаз у тебя меткий, винтовка что надо. «Свободовец» атаки с этой стороны не ждет. Как только он в очередной раз высунется, заметишь его и, по возможности, ликвидируешь. Не знаю, сколько наших в тоннеле, но жизней двадцать ты, наверное, этим спасешь.

— Моро, я не могу.

— Что не можешь-то?! — заорал я, но тут же, спохватившись, приглушил голос. — Я же мог из-за тебя к контролеру лезть или с зомби махаться. Я ведь не многого прошу, да и риска нет почти никакого.

— Моро, я не могу… — еще раз, упрямо до жути, повторил он. — У меня нейтралитет. За тебя лично, чтобы тебя выручить, — да, буду стрелять, причем в кого угодно при любых обстоятельствах.

— Ну так какого черта?

— Так это за тебя лично. А вот вмешиваться в войну «Свободы» и «Долга» между собой — извини, не имею права.

Мы так и ругались с ним шепотом, что само по себе было смешно.

— Да кто тут устанавливает эти правила? Тут Зона! Нет тут никаких правил! Тебе же «свободовца» снять — как два пальца… Ты же ничем не рискуешь, а там — мои ребята… Они запертые, без воды. Еще сутки-двое, они или умирать начнут, или напролом полезут и все полягут.

— Тихо, тихо, Моро… между прочим, «Долг» тебя уже выгнал, а я со «Свободой» никогда не ссорился, и не такие они распоследние отморозки, как ты думаешь.

Я, собственно, этого и не думал и не говорил. Меня моральный облик «Свободы» волновал меньше всего, и к людям Чехова никакой личной неприязни я сейчас не испытывал. Просто такова простая реальность — если ты встал на одну сторону, там и стой до конца, а в противном случае — ты или труп, или дезертир, или отступник и предатель.

— Ладно, черт с тобой, — сгоряча сказал я Лунатику. — Давай винтовку, я сам снайпера выкурю.

Он некоторое время колебался, поглядывая на меня с сомнением, но, видимо, понял, что меня не переупрямить. Снайпер из меня всегда был очень посредственный, недаром я таскал с собой в основном «Чейзер», [3]Лунатик об этом отлично знал и мои умения в плане снайперской подготовки ставил крайне невысоко.

— Ладно, чего уж там, — прошептал он наконец. — Я его сам сделаю… Без правил, так без правил. Только, Моро, это первый и последний раз, и не жалуйся потом, что я тебя насчет «Долга» не предупреждал. Это ты такой группировке лояльный. Но не факт, что они там лояльные тебе.

Лунатик был прав, но по части последствий мне было все равно, перевешивала необходимость спасти Лиса. Он до сих пор был жив, но сидел в своем укрытии почти неподвижно, все так же прижимая кусок бинта к голове. Хотя близился вечер, примерное расстояние от лежки снайпера «Свободы» до выхода из туннеля позволяло, используя ночную оптику, работать даже в темноте.

Мы оба понимали это.

Действовал Лунатик крайне осторожно, на дерево не полез, вместо этого перебрался за россыпь камней на возвышенности и замер там, неподвижный и незаметный до такой степени, что даже я внезапно потерял его из виду.

Оставалось ждать.

Я сгоряча ляпнул напарнику, что он ничем не рискует, хотя он, конечно, рисковал. Теперь я очень жалел о сказанном. «Свободовец» мог поменять позицию, заметить наше перемещение и до времени выжидать. Любая ошибка Лунатика могла ему дорого обойтись, потому что иначе не бывает, и на войне безопасных мест нет.

Я ждал, прислушиваясь и боясь дернуться лишний раз, как будто вражеский снайпер был способен прочитать мои мысли.

Судя по звукам, возле южного, скрытого от нас за холмами выхода до сих пор вяло постреливали. Возможно, осажденные надеялись на подкрепление, возможно, на то, что «Свобода» потратит патроны и отвяжется, сняв осаду. Однако надежды эти, по причине общей сложной обстановки на подступах к Лиманску, имели в основе больше надежду, чем уверенность. Хаос в событиях все нарастал, и завершиться они могли не в чью-то конкретную пользу, а самым паршивым для всех сторон образом, правда, пока непонятно как.