Золото русского эмира - Виталий Сертаков Страница 48

– Вы знаете, что лодки этого класса – самые крупные из всех подводных кораблей Британии? – Адмирал любовно поглаживал свой корабль. – Водоизмещение – пятнадцать тысяч девятьсот тонн, длина – почти сто пятьдесят метров, ширина – тринадцать… Всю эту прелесть тащит реактор от старого доброго «Роллс-Ройса». Судя по регламентным документам, последняя версия реактора позволяет нам ходить до восьмидесяти раз вокруг земного шара. Восемьдесят раз, хо-хо! Это и невозможно, и никому не нужно, главное – нести дежурство…

– Нести дежурство? – Артур прикусил язык. Он уже догадался, что о некоторых вещах лучше не спрашивать. Пасконе слишком много сделал для него и собирался сделать еще больше. Не следует трогать чужих призраков, ох, не следует! Если кому-то нравится патрулировать пустые океаны – пусть, лишь бы не сумели запустить ракеты…

А этот крейсер нес дежурство. И люди на нем, немного странные, молчаливые, чересчур разновозрастные, отнюдь не были призраками. Субмарина давно состарилась, но содержалась в образцовом состоянии. Всех спасенных русских, девять человек, разместили в просторных кубриках, с водопроводом, канализацией и электричеством. Всем, в том числе президенту, выдали грубые матросские робы. Свою одежду Артур в пещере так и не нашел…

В каютах функционировало корабельное радио, крутившее сплошь английскую и американскую эстраду конца двадцатого века. Впрочем, несчастные русские моряки, истерзанные когтями похотливых «кошек» и ядовитыми жгутиками паразитов-нураги, могли лишь валяться на животах, стонать и терпеть жгучие мази Озерника. Радиопередачи питерских моряков удивить не могли, уже лет семь как столичный губернатор на всех площадях развесил громкоговорители и крутил веселые музыкальные программы. Гораздо страшнее оказалось погружение, ощущение замкнутого пространства…

– Большей частью мы стоим в доке и занимаемся ремонтом. Что нам еще остается, воевать-то не с кем! С другой стороны – слава Богу, что нет достойных негодяев. Пожалуй, мы самое стабильное военно-морское соединение, которое знала история. Больше двухсот лет эскадра базируется в закрытых доках на реке Клайд. Да-да, наш старый добрый Клайд…

– Вы сказали, «не с кем воевать»? – удивился Коваль. – А разве вам неизвестно, что я лично обращался в Палату лордов за помощью, писал британскому послу в Петербурге?..

– У нас с ними нет ничего общего, – отчеканил адмирал. – Свора невежественных негодяев, заросших суевериями и вшами!

В узких коридорах воздух пах проводкой, разогретым металлом и чем-то несвежим, той смесью противных, скользких, душных ароматов, которые рождаются в замкнутых мужских коллективах и не выветриваются, даже если залить полы одеколоном… Адмирал со смехом извинился, что половина двигателей, обеспечивающих вентиляцию, находится в ремонте. В ремонте, похоже, находилась половина важнейших механизмов, обеспечивающих жизнедеятельность. На нижней палубе президента пускали не во все отсеки: там полуголые люди возились по колено в воде. Чуть позже выяснилось, что один из «гениальных» механиков адмирала разрабатывает абсолютно новую модель подводной пушки – и для испытаний понадобилось затопить целый отсек. Очень скоро Артур убедился, что в суждениях адмирала почти всегда присутствовали полярные оценки. Либо «гениально», либо «негодяй», третьего не дано.

– Мы возвращаемся в доки, привозим женщинам то, что вы назвали бы добычей. Но! Прошу заметить, мы не какие-то негодяи вроде Джакарии-как-его-там! Мы учимся, мы исследуем зараженные районы, наносим их на карты… Иногда совершаем вылазки. Там, где нет хозяев, мы объявляем имущество собственностью британской короны. Прошу учесть – только там, где нет хозяев!

– Я даже не сомневался, – ввернул Артур.

Миновали аккумуляторное отделение, рефрижератор, ряд запертых кладовок, вдоль которых прогуливался коренастый лейтенант с короткоствольным автоматом. Трап наверх – и снова жилой отсек, больница. Сначала вылез один из охранников адмирала, лишь потом – остальные. Коваль обратил внимание на одеяла и простыни. Оригинальное постельное белье за полтора века, естественно, давно истлело, постели были застланы грубыми льняными отрезами и вязаными одеялами из разноцветной овечьей шерсти.

– Вы не представляете себе, мистер президент, как много городов покинуто!

– Да что вы говорите? – изумился Артур.

– Да-да, поверьте, на планете полно мест, где население вымерло практически полностью. Мы откупорили три бутылки старинного рома, когда услышали в эфире ваши переговоры. Тысяча дьяволов, так редко в открытом море можно услышать человеческую речь! Мы всплывали в гаванях на островах, это райские места, если на нашей планете еще можно встретить рай!.. – Пасконе увлекся и колол лицо Артура своей бородой. – Мы всплывали согласно картам, которые составляли наши отцы и деды. Мой дядя был капитаном «Нельсона», он застолбил множество складов, где можно черпать еще триста лет… Он был гениальным капитаном, мистер президент!

Так что вы думаете? Все осталось по-прежнему. Людей нет, там пустые острова. Пустые города, пустые гостиницы, огромные пустые магазины, забитые вещами, которые никогда никому не понадобятся!.. Идемте, я покажу вам наш спортивный зал!

Адмирал Пасконе проводил экскурсию с тем наслаждением, которое испытывает хозяин антикварного автомобиля, представляющий своего питомца на выставку.

– Мы раз за разом проводим разборку и сборку систем, прочистку и прокачку, и каждый раз берем с собой сыновей и внуков.

– Сыновей и внуков? – Коваль убедился, что не ошибся. В одном из боковых проходов, под связками воздуховодов и кабелей, он видел несколько вихрастых мальчишек лет восьми-десяти. Они некоторое время преследовали адмирала и его гостя, затем отстали. – Вы берете в походы своих детей?

– Иначе нельзя. Нас воспитали моряками, и наши сыновья станут моряками. Мы никогда не будем жить, как вы. Потому что море нас когда-то спасло. Вы понимаете, что я имею в виду? Мой прапрадед был гениальным человеком. В один прекрасный день, как пишут в сказках, он внимательно послушал сводку по радио, потом построил экипаж на палубе и заявил: «Парни, мы не пойдем на сушу!» …Сюда, пожалуйста, берегите голову. Здесь штурманская рубка, к сожалению, посторонним вход запрещен…

Пасконе шел впереди, любовно поглаживая встречающиеся на пути препятствия. Коваль поспевал за хозяином субмарины, пригибаясь, уворачиваясь от торчащих рукояток, вентилей и ребер трубопроводов. Волос Артура касался поток теплого воздуха, поручни и проемы люков едва заметно волнообразно вибрировали.

– Ого-го, нет, нет, сюда нельзя, нас пристрелят. Шучу, шучу, однако доступ в двигательный отсек тоже запрещен!

У задраенного люка стоял часовой, высоченный чернокожий сержант с пистолетом. Этажом ниже встретились еще двое часовых – у входа в торпедное отделение и возле продовольственной кладовой.

– Ничего не поделаешь, мистер президент! – хохотнул Пасконе. – Четырнадцать лет назад, во время дальнего похода, мы ввели это правило – и не намерены отступать. Тогда произошло нападение на склад с целью захватить спирт, в драке погибли трое… Обидно и глупо, вы не находите? Но еще обиднее было то, что пришлось высадить на остров троих зачинщиков бунта. Они до последнего не верили, что их высадят, прекрасные техники… Да, мы потеряли прекрасных специалистов, плакать хотелось, но закон превыше слез… Ежедневно дежурный офицер производит развод караула на шесть постов охранения. Это тяжело, отвлекает много людей, но дисциплинирует.