Сага об орке. Некомандный игрок - Игорь Чиркунов Страница 48

Я всмотрелся в отряд «мстителей». Мелькали кольчуги, хоть большинство было в коротких стеганых куртках. Все в шлемах. Копья, на мой взгляд, слишком короткие для конного боя. Щиты. Лучников оказалось — половина. Да уж… С нашим одним… Впрочем, успокаивал я себя, не первый же раз орки сюда ходят?

Пол дня под парусом мы шли на юг, заставив погоню безнадежно отстать. И вот теперь остановились в дрейфе, чтоб так сказать «подбить бабки».

— Что скажешь, Асгерйр? — ловко сыграл в «стрелочника» братишка. Ах ты ж скунс…

— А что мне сказать? — я тоже поднялся на ноги.

Палуба слегка покачивалась, легкий ветерок трепал одежду. На меня уставились, кто-то откровенно враждебно, кто-то, как Си́ндри и Фре́ир, выжидательно, но достаточно дружелюбно. Рерик скривился презрительно. Хольды в большинстве своем хранили нейтралитет.

— Я решил, что нас заметили и подготовили засаду. Мы же сунулись в деревню без разведки, нахрапом, — пульс стучал в висках, но я старался демонстрировать спокойствие. — Если бы это было так, нас бы там перестреляли как гусей.

— Ух ты! — деланно удивился Бо́лли. — Какой с нами оказывается, великий вождь! Всё он предвидит… Только облевался с перепугу почему-то!

Народ заржал.

Вряд ли это Снор меня сдал. Когда грузились Бо́лли заметил запачканные сапоги, и откровенно ухмыльнулся. А сейчас припомнил.

— Да, Бо́лли, — вернул ему ухмылку, — не привык я вот так убивать простых крестьян. Мы же все тут, вроде, не только за добычей? — демонстративно обвел сидящих на своих рундуках слегка притихших парней. — Вроде бы и слава предполагалась? Или мы потом, вернувшись домой, ее придумаем? А сами будет беззащитных землепашцев убивать?!

Последние слова я буквально выкрикнул, смотря не только на Бо́лли, но и на маячивших у него за спиной под носовым штевнем Фритьефа и Сигмунда.

Мои слова, похоже, кое-кого зацепили. Некоторый ропот возник.

— Сядь, Асгейр, — на ноги поднялся Фритьеф. — Бо́лли, ты тоже садись. Всем успокоиться. То, что взяли меньше, чем могли, считайте мой просчет, — как бы извиняясь, произнес ветеран. — Давно в походы не ходил, забыл, что у людей бывают такие моления, когда они все до единого в домах бога собираются. — он замолчал, вздохнул. — Ничего, впредь умнее будем. А что касается людей и мирных землепашцев… — он посмотрел на меня, потом обвел глазами дренгов. — Запомните, парни, это люди. Орк для человека лютый враг, любой человек, будь то крестьянин, женщина или только начавший ходить ребенок убьет вас при возможности и дурацкими угрызениями совести мучатся не будет! Мы для них как волки для овец! Страшные, и непримиримые враги.

Начинается, мысленно скривился я: «Мы волки!», «Мы берем что хотим!» Наслушался подобных речей в свое время. Все эти «свободолюбивые животные» и «необычные снежинки», презирающие работу в офисе… под старость собирающие бутылки или стреляющие мелочь у магазинов хрипатыми голосами.

Видимо на лице у меня что-то подобное отразилось, ибо Фритьеф повысил голос:

— А кто решит пожалеть человека, пусть сначала задумается. Переживет ли ближайшую зиму оставленный на берегу ребенок? Не умрут ли от голода его младшие братья и незамужние сестры? Кто позаботится о престарелых родителях, когда их руки перестанут быть твердыми? — выдержал паузу. — Мы все жаждем славы, мы все надеемся, что, когда прилетят валькирии, дел наших хватит на то, чтоб нас забрали за стол к Одину, а не отправили ждать своего часа к Хель. Слава нужна… Но и об оставленных на родном берегу забывать не следует.

К вечеру пошел дождь. Над кораблем, убрав мачту, натянули тент, используя шпирты́ и шесты как каркас. Получилась эдакая палатка, оставлявшая не закрытыми лишь нос и корму, на которых выставили дозорных. Дождь продолжился и на следующий день, и на второй.

Мы неторопливо шли на веслах вдоль берега, задействуя не более четырех гребцов одновременно, меняясь по пол дня. Да и вчетвером-то не сильно напрягались.

Сменившись первым вечером с «гребной вахты», я закутался в козий плащ, накрылся сверху парой одеял, но все равно меня лихорадило. Когда Си́ндри растолкал, протягивая надоевшее вяленое мясо, я отказался. Есть не хотелось. Периодически я проваливался в сон.

И снились мне всего две картины: то я получал вилами в брюхо и видел со стороны как моя тушка сползает по стенке сарая, ухватившись двумя руками за торчащее из меня древко.

Или я успевал отбить оружие той девушки, выхватить сакс и вонзить в ее тело… Но в обоих случаях, почему-то у человеческой женщины было лицо Гретты!

На третий день я проснулся, от того, что Си́ндри снова тряс меня за плечо.

— Асгейр, поешь горяченького, нельзя же так! — он протягивал мне миску с кашей.

Тента над нами уже не было. Сверху раскинулся бесконечно-голубой небосвод с белеющими в выси перистыми облаками.

Приподнялся. Корабль стоял, приткнувшись к берегу, на берегу дымил догорающий костер, ходили орки.

— Чего пристали? — я с благодарностью принял миску.

— Ребята высмотрели новую деревню. Фритьеф с Сигмундом сами пошли посмотреть.

Я дернулся.

— Лежи, — придержал меня Си́ндри, — я сказал форингу что ты приболел. А он сказал, чтоб ты с ночной сменой оставался. Если что им поможешь. Поешь пока.

— Вот уж хрен ему, — сквозь зубы пробормотал я, отстраняя руку приятеля, — что б меня потом совсем зачмырили?

Встал на ноги. Слегка покачивало.

— Только мирняк я убивать не буду. Понятно? Кому угодно это передай. Я воин, а не черный!

— Всё равно поешь, — усмехнувшись, Си́ндри опять протянул миску, — время у тебя еще есть.