Тень Серафима - Наталья Корнева Страница 48

В полном отчаянии София металась по келье из угла в угол и даже взялась было за чтение единственной имеющейся в помещении книги, но тяжеловесная мудрость прошедших веков никак не ложилась на ум. Текст был написан на древнем, давно уже вышедшем из употребления языке церковников, в изящной старинной манере: одна строка — слева направо, другая — справа налево. София была образованным человеком и во время обучения немного знакомилась и с самим мертвым языком, и с таким способом письма, но читать всё равно было непривычно и трудно. Карие глаза бессмысленно скользили по путанице строчек, практически не вникая в суть, с одной-единственной целью — отвлечься от тягостного ожидания, на которое бессовестно обрек её Себастьян.

Отвлекаться решительно не получалось.

Именно неизвестность раздражала и пугала больше всего. Лучше бы была какая-то ясность, какой-то ответ, пусть даже и негативный. Его по крайней мере можно будет обсудить. Или даже найти компромисс.

Должно быть, спутник уже возненавидел её из-за случившегося… и почти наверняка прогонит прочь. Что же делать, как убедить его не горячиться, не делать скоропалительных выводов?

Черт! И как только люди умудряются находить утешение в этих сухих истинах?! София со стуком захлопнула и отодвинула подальше бесполезную книгу. От волнения она не помнила ни строчки из прочитанного, а тонкие пальцы дрожали, как у последнего пьяницы.

Вдруг услышав звук шагов, в звенящей тишине почти оглушительный, девушка слегка оживилась и украдкой выглянула из-за двери. Так и есть! Священник пришел поговорить с ювелиром, скорее всего, исповедовать. Наверное, он сможет успокоить Себастьяна и оказать необходимую поддержку. Церковник выглядит дружелюбным и, похоже, всерьез обеспокоен душевным состоянием своего гостя. Возможно, этих двоих связывает не только вера, но и давняя дружба.

Спустя непродолжительное время святой отец прошествовал обратно по коридору и спустился вниз по лестнице. Выждав для верности пару минут, София выскользнула из комнаты. С понурым видом, помявшись немного в нерешительности, робко постучала, практически поскреблась в незапертую дверь.

Когда ювелир наконец открыл, оба молча застыли на пороге, с недоверчивой осторожностью глядя друг на друга. София тяжело задумалась. Как же сложно понять этого человека! Упрямый, несговорчивый, сдержанный в проявлении чувств, он, тем не менее, спас жизнь незнакомке и не уклонился от дальнейшей ответственности и заботы. Хотя мог бы. Эти неоспоримые факты говорили о добром, хотя и суровом сердце.

И всё-таки полностью разгадать ювелира девушка не могла. Однажды он оставил близкого человека умирать, а значит, способен на трусость или на подлость. Должно быть, обладатель крови сильфов способен меняться так же легко, как и его глаза, неверный цвет которых казался то голубым — при свете луны, то даже благородно-серым — при искусственном освещении. И очень редко глаза сильфа были по-настоящему зелеными — такими, как сейчас.

Безмолвный поединок взглядами, особенно когда Себастьян стоял так близко, сложно было выиграть. Душа трепетала, как лист на ветру, но София только упрямо вздернула подбородок, пообещав себе во что бы то ни стало не отводить взор. Искаженные обладали особой чуткостью и, даже просто глядя в глаза, могли понять многое о собеседнике.

Несмотря на интенсивный, сочный цвет, глаза Серафима не рождали ассоциаций ни с легкомысленным буйством весенней зелени, ни с сонным, благостным покоем цветущего летнего луга.

Это были совершенно осенние глаза.

…Пронзительно-холодная, тягучая вода лесного озера с острыми вкраплениями льдинок и опрокинутым замерзшим небом.

Не успевшая увянуть листва цвета зеленой охры, замороженная, схваченная нежданной ночной стужей.

Хрупкие ветвящиеся стебли вереска, отчаянно застывающие на пороге большой зимы.

Ноябрьская земля, из которой неостановимо уходит жизнь, — сизая, подернутая дымкой первого ледка.

Образы эти оказались так ярки, так сильны, что Искаженная вздрогнула, задыхаясь от болезненной, неправильной красоты всеобщего увядания и смерти.

Это было невыносимо… нет, почти невыносимо. Как если бы клинок, лишая жизни, одновременно дарил наслаждение. Как если бы жертва, влюбившись в глаза своего палача, замерла в предвкушении их единственной невероятной встречи.

Но, обычно неумолимый, палач почему-то медлил привести приговор в исполнение. Опасно отточенный меч бездействовал в его руках.

— Только не молчи, Серафим, — не выдержала наконец София. — Скажи хоть что-нибудь. И примем решение.

— Ты до сих пор не собрана? — немного грустно улыбнулся ювелир, критически оглядывая растрепанную и бледную спутницу. — На подготовку осталось не так много времени.

* * *

Что ж, пробраться в «Шелковую змею» не представлялось трудным. Скорее, практически неосуществимым — по слухам, знаменитый клуб удовольствий охраняли даже тщательнее, чем дворец самого правителя. Здесь развлекались хозяева жизни, и, помимо всех прочих услуг, они хотели заслуженного комфорта, безопасности и полной приватности.

Потому-то, хорошенько поразмыслив, Себастьян отбросил идею проникнуть внутрь тайком. Где лазейки и черные ходы отсутствуют или бдительно охраняются, проще всего открыто и нагло войти через парадные двери.

Конечно, пришлось немного поколдовать над внешностью — рыжие волосы могли служить ювелиру надежным пропуском разве что на инквизиторский костер. Однако, хвала Изначальному, в высшем свете по-прежнему были довольно распространены парики, призванные даровать заветный цвет волос тем несчастливым аристократам, чей природный тон хоть немного отличался от идеала. Себастьян выбрал себе густо-черный, с отливом аж в синеву оттенок, которым мог бы похвастать только аристократ с безупречной чистотой крови. Одежду подобрали соответствующую, в элитных ателье готового платья, благо, выданного аванса пока с лихвой хватало на все расходы.

Когда надлежащий костюм был наконец составлен и подогнан по фигуре, ювелира уже немного тошнило от широчайшего ассортимента тканей всевозможной цветовой гаммы и фактуры, от всех этих объемных декоративных рюшей, богемных кружев, тончайшего гипюра или ажурной вышивки ручной работы. Ничего не скажешь, даже для его уровня доходов одеваться подобным образом в повседневной жизни было бы, мягко говоря, дороговато. Если дело и дальше пойдет так, как бы не пришлось работать себе в убыток, тратя во время выполнения заказа больше, чем в итоге составит заработок. Тем более, что в данном случае пока неясно, получит ли он вообще оставшуюся часть гонорара. Дело глухо. Как бы и это возвращать не пришлось.

Софию маскировать не стали. Ювелир резонно решил, что чем более ошеломительным в своей дерзости будет план их вторжения, тем лучше. Как известно, ложь только тогда правдоподобна, когда она чудовищна. А потому, для усиления эффекта, решено было нацепить на девушку особую ленту кричащего ярко-желтого цвета — отличительный знак, который инквизиторы придумали для Искаженных. Именно по этой причине к желтому цвету вообще в обществе было распространено крайне негативное отношение, и в одежде его старались избегать — чтобы, упаси Изначальный, не поняли неверно.