Обмен заложниками - Иван Наумов Страница 47

И убивающий зрителей одного за другим.

В баре в этот час было безлюдно. Джиро, не спавший, похоже, вообще никогда, перебирал громадными ручищами бокалы, протирал их до хрустального блеска и тихо напевал что-то по-неаполитански.

— Негрони?

— Лучше просто аверну, — ответил Клайв.

— Лед?

— Один кусочек. Не люблю талую воду.

Джиро потянулся за нужной бутылкой.

— Как ты этого добился? — спросил Клайв. — Все напитки мира, нормальная посуда, атрибутика… Сколько могло стоить припереть все это сюда?

Бармен полыценно ухмыльнулся.

— Наблюдение стало очень прибыльным местечком, Гуардиерэ [5]. Если вам напоследок захочется омаров или черной икры — нет проблем, только скажите Джиро.

— Неужели только на хостинге можно так зарабатывать?

Джиро искренне расхохотался.

— Хостинг был важен только в самом начале. Связь с внешним миром и все такое. А потом мы стали звездами. Каждая кроха информации о любом из нас и о том, что мы здесь делаем, стоит бешеных денег. Знаете, что любой ваш чих привлекает внизу большее внимание, чем финальные матчи, землетрясения и свержения правительств? Атабаев поставил проект на широкую ногу — может, потому и продержался почти четыре месяца.

— Он был единственным, кто попал сюда против своей воли — может, дело в этом?

Джиро беспокойно осмотрелся.

— Не нужны эти разговоры, Гуардиерэ. Все «зачем» и «почему» только запутывают дело. За ними пойдут «как», «для чего», а там, глядишь, и «что дальше будет». А для нас с вами ничего не будет, правда? Через несколько дней ваше желание исполнится, а один из нас станет новым Стражем. Придет когда-нибудь и мой черед.

Он пододвинул Клайву стакан с темным ликером. Полый ледяной цилиндрик, плавающий на поверхности, напоминал полузатопленный корабль.

— Я тоже здесь не по своей воле, — вдруг сказал Джиро, отвернувшись к кофе-машине.

— Что?! Против воли?!

— Я не сказал «против воли». Просто я сюда не собирался.

— Как такое может быть?

Джиро еще раз с сомнением осмотрел зал. За дальним столиком белобрысый финн застыл как статуя, рассматривая свои ладони. То ли убил кого-то, то ли просто псих. «Мне нет до этого никакого дела», напомнил себе Клайв. У панорамного окна во всю стену все с тем же видом на Землю на вязаном коврике распласталась ниц женщина в платке. Она то приподнималась и, склонив голову, тихо молилась, то начинала отбивать неистовые поклоны и скулить сквозь зубы.

Условная «ночь», когда диск Земли загораживал собой солнце, длилась меньше двух часов, но именно в этот период спало абсолютное большинство обитателей Наблюдения.

— На Амальфитанском побережье, — наконец решился начать Джиро, — есть развалины города Паэструм. Там одна из точек входа сюда. Когда Булыжник объявил первый набор, никто об этом толком и не слышал. А кто слышал — не поверил. Только в тот момент меня везли в багажнике черной «ланчии» дона Сфорцы, чтобы закопать в оливковой роще на южном склоне одной безымянной горки. Я задолжал дону чуть больше, чем могли бы отдать мои внуки и, кроме бара в Салерно, который уже принадлежал Сфорце, у меня ничего не было. Мой двоюродный брат работал на дона, курировал несколько ювелирных лавок на набережной, и ко мне относились гораздо лояльнее, чем должны были.

Клайв не спеша пригублял горьковатый напиток и задумчиво разглядывал бармена — всегда невозмутимого верзилу с мясистым лицом, добродушного и непроницаемого, а сейчас вдруг открывающегося первому встречному.

— Наверное, они слушали радио в машине, потому что вдруг свернули к развалинам и вытащили меня из багажника. «Где роща? — спрашиваю я, — мне рощу обещали!» А этот дегенерат Рико смеется мне в глаза, и говорит: «Встань вон у той колонны, Джиро, подними руки, и обратись к Господу. Если ты такой, как нам рассказывали, и даже Господа можешь взять в оборот [6], то Он заберет тебя к себе прямо отсюда». И тычет стволом в печень. Ну, встал я, куда они сказали, и действительно начал молиться. «Пресвятая Дева Мария», подумал я, «если у тебя есть пара свободных минут для верующего, но непутевого человека, то сделай, чтобы эти недоразвитые подонки облажались по полной программе и дон Сфорца лично продырявил их дурацкие лбы». И только я, можно сказать, четко сформулировал эту простую и конкретную идею, как — бац! — стою над Булыжником, в духоте и вони трещащего по швам азиатского модуля, а Атабаев таращится на меня, будто это не я, а президент их коррумпированного Казакистана [7].

— Постой, так ты застал Атабаева?

— Что значит «застал»? Мы вместе, рука об руку, построили Наблюдение таким, как вы видите его сейчас, Гуардиерэ. Сначала был только тот модуль, который казахи перекупили у русских, а потом не знали, что с ним делать. Атабаев взял Булыжник в захват — с этого все и началось. Сначала появилась сила тяжести, потом весь мусор с близких орбит стал сползаться сюда. Потерянный японцами спутник связи мы выловили уже вместе. Потом русские и американцы нарастили технические секции, а те же японцы подогнали жилой отсек-соту. Когда Атабаева позвали, здесь уже было человек двадцать. Честно говоря, я думал, что стану следующим Гуардиерэ…

Словно глубокий вздох прокатился по Наблюдению, беззвучный стон раздался в голове каждого обитателя станции. Женщина вскочила с коврика и, скрутив его, бросилась прочь. Финн оторвался от созерцания своих ладоней и удивленно сказал:

— Окно!

Скрипы, хлопки дверей, топот шагов. Люди стягивались в бар. Появилась заспанная Сьон и начала помогать Джиро. Единственное просторное помещение на Наблюдении быстро заполнилось.

Петушков — вот как его фамилия! — плюхнулся на соседний стул:

— Ваши ставки?

— Пять к одному: да, — сказал Клайв. — Кто-то должен прийти мне на смену.

Шериф Торрес был великолепен. Толстый и громогласный мексиканец с пышными седыми усами в последние месяцы стал лицом Наблюдения для всех вновь прибывших.

Исчезая с Земли и появляясь здесь, новичок оказывался в бывшем казахском модуле, за иллюминатором которого уже два года висел в захвате загадочный астероид. Насмотревшись на Булыжник, новичок так или иначе должен был пройти по длинному узкому отсеку и подняться по громыхающему трапу на следующую палубу — где три сотни таких же суицидальных типов ждали его выхода.

Большой, но все-таки замкнутый коллектив, к тому же такого специфичного свойства, нуждался в правилах сосуществования, краткосрочном социальном регламенте.