Дочь Нефертити - Татьяна Семенова Страница 46

Обсуждение затянулось, и надо было срочно что-то предпринять.

— Так что будем делать? — быстро спросила Аня, бросив взгляд на воинов. — Может, убежим от них?

— Шутишь? — возмутился Ваня. — Нельзя ронять авторитет. Саш, не молчи. Решай быстрее! Если простоим в бездействии ещё минут пять, воины действительно нападут на нас. Они почувствуют наш страх.

— Скажи хоть, в каком мы веке и в какой стране, — попросила Аня.

Саша вытер пот со лба и растерянно произнёс:

— В каком веке, сказать точно не могу, потому что сам не знаю.

— Как это? — удивилась Аня.

— Да тут года исчисляются по-особенному: такой-то год такого-то правителя.

— Ну и кто сейчас правит? — спросила Аня.

— Сейчас?.. — растерялся Саша. — Не знаю. Всё ещё каша в голове. Лезет в голову, что родился я на девятнадцатом году правления Аменхотепа III. Или не я, а мой отец… Нет, вроде, я…

— Кого-кого? — переспросил Ваня.

— Аменхотепа. Третьего, — повторил Сашка.

— А кто это? — допытывался Ваня.

Аня, как всегда игриво, подняла руку:

— Двойка вам обоим по древней истории. Аменхотеп — это египетский фараон.

— То-то я думаю: имена знакомые, — Сашка чуть не хлопнул себя по лбу, но вовремя сдержался. Для бога, тем более, древнеегипетского — жест недостойный.

— Так, самое главное, мы теперь знаем, что попали в Древний Египет, — торопливо произнесла Аня. — Со страной, слава богу, разобрались. Теперь я спокойна.

— Почему спокойна? — не понял Ваня.

— Почему? Почему? — возмутилась Аня непониманием друга. — Да потому, что из нас не будут делать жаркое. Понятно?

— Да отчего же не понятно, — хихикнул Ваня, — конечно, понятно. Древние египтяне не ели людей. Это каждый школьник знает.

Саша поднял руку, давая понять ребятам, что прения окончены, и твёрдо произнёс:

— Ну, всё. Больше медлить нельзя, надо действовать. Теперь я, кажется, знаю, как надо себя вести. Идите за мной и ничего не бойтесь.

Уверенным шагом Саша направился к колесницам. Ребята последовали за ним. Воины, увидев приближающихся богов (или всё-таки людей?), подняли головы и замерли в ожидании.

Саша наскоро сформулировал для себя несколько основных принципов общения с древними людьми: «Быть немногословными — иначе заподозрят неладное. В споры не вступать — боги выше этого. На вопросы отвечать коротко и загадочно… Эх, если б все это еще и получилось!..»

Подойдя к стоящим на коленях воинам, Саша остановился и оглядел каждого из них внимательным и суровым взглядом.

— Мы пришли, чтобы спросить у вас, — начал он торжественным тоном. — Вы совершаете задуманное по велению вашего сердца?

Воины в испуге переглянулись.

— Нет, великий владыка Неба, — запинаясь, ответил самый старший. — Это приказ визиря. Мы исполняем его волю.

— Подумайте о дне, когда вас поведут в страну, откуда нет возврата. Вас спросят там: «Пришли ли вы с чистыми руками?»

Сказав последние слова, Саша с достоинством повернулся и медленно направился в обратную сторону. Ребята последовали за ним.

Воины, смутившись, следили за удаляющимися фигурами троих незнакомцев.

— Воистину, это боги, — слышался взволнованный шёпот. — Они предупредили нас. Мы не должны убивать своих…

— Визирь будет в гневе, если мы не выполним приказа, — робко произнёс один из лучников. — Но идти против воли богов…

— Мы расскажем визирю об этом чуде, он должен знать предостережения властителей небес, — успокоил его старший воин.

Саша шёл так медленно, как только мог, чтобы ещё некоторое время слышать приглушённый шёпот воинов.

— Владыка Неба не сказал, кто он. Но тот, кто с ним — это грозный бог Сет… Да, да, — в смятении шептали они, — это Сет…

Саша взглянул на Ваню, гордо шагающего чуть позади, и с удивлением отметил: «А ведь и вправду похож». Потом он перевёл взгляд на Аню. Она шла рядом, совсем близко, почти прижавшись к нему, такая тихая и испуганная. Эта хрупкая девушка, будто искала защиты. Именно у него! Сашу охватило странное волнующее чувство. Ему захотелось обнять Анюту крепко-крепко, ощутить её голову у себя на груди, погладить по волосам, как маленькую девочку Он так явственно представил себе это, что строгое лицо «Владыки Неба» вмиг преобразилось: на щеках заиграл румянец, а губы расплылись в блаженной улыбке… Однако всё это было несколько не ко времени. Саша вдруг очнулся от сладкого забвения и внутренне одёрнул себя двумя короткими фразами: «Возьми себя в руки! Ты отвечаешь за всех!»

И тут совсем рядом раздался еле слышный голос девушки:

— Может, не стоило поворачиваться к ним спиной? — она буквально вцепилась в Сашину руку. — Вдруг они нападут сзади?

— Не бойся, они не нападут, — Саша был уверен в своих словах. — Идите спокойно и не оборачивайтесь.

Воины тем временем развернули коней и очень скоро скрылись в облаке дорожной пыли.

Услышав звук удаляющихся колесниц, ребята наконец обернулись.

— Они уехали, — облегчённо вздохнула Аня и отпустила Сашину руку. — Что ты им сказал?

Саша тоже вздохнул, но это был не вздох облегчения, а скорее вздох сожаления. Сожаления о том, что маленькая, бархатная ручка девушки уже не будет сжимать его руку, ища защиты… А может, будет? Саша отогнал эти мысли и постарался ответить на вопрос:

— Ничего особенного я им не сказал. Я был немногословен, и в то же время красноречив, как бог.

— Как бог? Ты представил нас богами? — пришёл в восторг Ваня.

— Нет. Они сами сделали этот вывод, я только подыграл, — и он пересказал ребятам диалог между ним и воинами. — Между прочим, — продолжил он, — тебя, Ваня, они приняли за грозного бога Сета.

— Это радует. Сет всё-таки существеннее гейма, — плоско пошутил Ваня.

— В теннис будешь в Москве играть. А здесь Сет — бог пустынь и песчаных бурь.

— О как! — Ваня обалдел от восторга. — Ну-ка, расскажи мне про него. Я должен войти в образ.

— Расскажу, — ответил Саша, — но позже. Сейчас нам надо разобраться вон с той колесницей. И ещё. Знаете, почему я никак не мог понять, куда мы попали? Меня смутило название страны, где я жил раньше. Оно и близко не напоминает слово «Египет». Страну здесь и сейчас называют Та-Кемет, что означает «Чёрная Земля», а иногда просто Та-Мери — «Любимая Земля». И тоже самое с городами, их же потом греки переименовали. А в истории я, сами знаете, не силён. Вот и растерялся, вот и молчал, чтоб вас не путать… Честно говоря, воспоминания у меня до сих пор отрывочные.