Граждане Рима - София Мак-Дугалл Страница 46

— Можете войти.

Усевшись за стол, Фаустус начал одну за другой подписывать бумаги: занудные петиции, законопроект в защиту пенсионных прав ветеранов — это была популярная мера, смертный приговор. Одновременно он выслушивал доклад младшего адъютанта Агеласта об отклике на выступление Туллиолы. Фаустус привык работать над двумя делами зараз, но сегодня было труднее сосредоточиться на том, какие бумаги он подписывает; ему не удавалось даже бегло просмотреть тот или иной документ. Кроме того, он забыл хотя бы вполглаза следить за рукой, выводящей подпись. Подпись ему не нравилась. Впрочем, ему всегда не нравилась его подпись. Когда-то он беспокоился, что она выглядит чересчур по-детски, затем — что излишне коряво, но хуже всего было теперь, когда он вдруг испугался, что, несмотря на старания сосредоточиться, буквы по-старчески дрожат. Какая чушь, ему исполнился всего шестьдесят один год. Но нет, сегодня его рука действительно запиналась и дрожала. Было отчего. Но дело шло к концу — и никто не скажет, что он стал развалиной.

Друз старался помочь, но только отвлекал, висел над душой и, глядя лихорадочно блестящими от перевозбуждения глазами, постоянно прерывал Агеласта. Однако Фаустус не отсылал молодого человека — обычно ему не нравилось, когда вся семья собирается в его офисе, но, конечно, они хотели быть в курсе, и сегодня лучше было знать, где находится каждый.

— Поступают сообщения, что его видели в Лондоне, Томнее, Пальмире…

— Неужели они думают, что он мог так далеко забраться? — спросил Фаустус, продолжая расписываться.

Друз ухмыльнулся.

— Возможно, и нет, — сказал он, прежде чем Агеласт успел открыть рот. — В Перузии его видела целая толпа, так что лучше уж пусть это будет подальше. Кто-то видел, как он садится на поезд. По тамошним меркам, дядя, это не расстояние. Его вернут домой сегодня к полудню.

— Но если он садился на поезд, то, значит, уехал по собственной воле, — сказала Макария, сидевшая напротив Туллиолы на одной из темно-зеленых низких кушеток, рядком протянувшихся перед столом императора.

Фаустус состроил жалостную гримасу:

— Ну, не думаю. Может быть, это дело рук сепаратистов или кого-нибудь вроде них?

— Да, государь, четыре группировки взяли на себя ответственность, — сказал Агеласт.

Ухмылка сбежала с лица Друза.

— Одни заявляют, что казнили его, — спокойно сказал он. Фаустус закрыл лицо ладонями.

— Но они могут заявлять все что угодно. Это же просто сумасшедшие, — возразила Макария.

— Она права. Нет никаких оснований им доверять, — сказала Туллиола. При слове «сумасшедший» Фаустус сердито посмотрел на дочь.

— Нет оснований доверять кому бы то ни было, от этого только хуже, — сказал Фаустус. Но, подняв голову, взглянул на Туллиолу: — Ты отлично справилась, — стараясь в присутствии Макарии подавить ласковые нотки в своем голосе, надеясь, что Туллиола прочтет его одобрение по губам.

Она улыбнулась в ответ и покачала головой:

— Ничего особенного. Читать по бумажке всякий может.

— Все равно нужен был подходящий человек. — Фаустус передал письма Агеласту, и вид у него стал озадаченный. — И что мне теперь делать? — спросил он, обращаясь ко всем присутствующим. Но тут вошел Гликон и доверительно прошептал на ухо Фаустусу, что Варий настаивает на немедленной аудиенции.

Члены семьи ненадолго недоверчиво притихли. Гликон негодующе воздел руки:

— Я не имею ни малейшего намерения убеждать вас, государь; он отказался сообщить мне что-либо и кажется очень взволнованным. Я лишь подумал, что вам следует знать, что он настаивает на важности своего дела.

— Почему вы решили, что он знает, важное оно или нет? — требовательно спросила Макария.

— Дальше у вас встреча по финансовым вопросам, государь, — добавил Агеласт, заглядывая в ежедневник.

— Скажите ему, пусть убирается. Кто он вообще такой, этот Варий? — набыченно спросил Фаустус, не побеспокоившись даже хоть как-то связать с посетителем слабо припоминавшееся ему имя.

— Он тебе писал? Это один из прихлебателей Лео, — сказала Макария.

Только тогда Фаустус не без труда представил себе зримые черты безликого Вария: то ли египтянин, то ли нумидиец, словом, откуда-то оттуда, один из людей, раздражавших императора несоответствием молодости и занимаемого места…

— А… — Фаустус резко откинулся на спинку кресла. — Варий. Это не он ли был в Тускулуме? Присматривал за вещами Лео. Он должен был последним видеть Марка, выходит так? — Руки у него затряслись от беспомощности, какой он никогда не чувствовал прежде.

— Пора, государь, — настойчиво повторил Агеласт.

— Да, я знаю Вария, — заметила Туллиола ровным, но печальным голосом. — Та мертвая женщина была его женой.

Макария и Фаустус одинаково нахмурились, на какой-то миг приобретя комическое сходство.

— Ах вот оно что, — с расстановкой произнес Фаустус, снова поднеся руку ко лбу. Но где-то в глубине души ему стало чуть поуютнее. По крайней мере, было почти, почти ясно, что следует делать.

— Что-то не так? — встревоженно спросила Туллиола.

— Это совершенно неприемлемо, — сказала Макария. — Папа, ты не имеешь права связывать свое имя с подобным субъектом.

— Знаю, — тяжело вздохнул Фаустус. — А что, если это ниточка?

— Тогда пусть обратится к страже, — сказал Друз. — Это не ваша работа.

Фаустус посмотрел на Туллиолу, переводившую взгляд с одного на другого, мгновенно замолчал и пожалел о сказанном.

— Не понимаю, — произнесла Туллиола. — Какая ниточка?

— Человек в его положении… — устало поправил Фаустус.

Макария посмотрела на Туллиолу чуть ли не с жалостью.

— Вот именно, человек в его положении. В лучшем случае у него шок и он сам не понимает, что делает. Ты сказал, что он явно не в себе, верно, Гликон?

— Именно так, госпожа.

— У императора нет свободного времени, чтобы тратить его на подобную чепуху. Но, возможно, все обстоит еще хуже. Возможно, он убил эту женщину.

Фаустус утробно проворчал в знак согласия, но Туллиола так и впилась взглядом в Макарию.

— Как ты можешь говорить такое?

Макария грубо хохотнула.

— Такое случается, не правда ли? Мужья убивают жен, — Туллиола поежилась. — Может, он думает, что папа защитит его. А может, он виноват в том, что случилось с Марком… у него могут быть контакты с одной из этих группировок. Лео не особенно-то заботился о своем окружении.

— Я чувствую… — начал Фаустус. Но затем выпрямился, снова приняв решительную позу. — Нет, стража должна что-то о нем знать. Если они считают, что он не представляет опасности, мы всегда успеем его вернуть. Когда приезжает городской префект?