Точка Лагранжа - Кирилл Бенедиктов Страница 46

— Не ходи туда, — в десятый раз повторила Оксана, сосредоточенно намазывая вытянутую ногу кремом для загара. — Старик этот, по-моему, из ума выжил. Да и выглядит так, как будто переболел сифаком и проказой одновременно.

— Это от солнца, — возразила Татьяна. — В Африке многие так выглядят.

Она перекинула через плечо ремень фотоаппарата и поправила козырек бейсболки. На бейсболке, купленной еще в Дахабе, безмятежно улыбался условный фараон с испанской бородкой.

— Я задерживаться не буду, — успокоила она Оксану. — Если мальчики вернутся раньше, скажи, что я гуляю по острову.

Прозвучало это слишком уж по-хозяйски. Как приказ, а не как просьба. Впрочем, чему удивляться? Между женой старшего босса компании и временной подругой босса младшего — пропасть, которую не перепрыгнуть, какими бы длинными у тебя ни были ноги. Татьяна всю дорогу старалась вести себя с Оксаной «как подруга», хотя прекрасно понимала тщетность этих усилий. Ну, и конечно, иногда срывалась. Пусть даже и в такой безобидной форме, как сейчас.

Общество Оксаны было ей в тягость. Нет, девочка вовсе не была глупой, как считали Олег и Максим. Более того, Татьяна вовсе не исключала, что при определенных обстоятельствах у этой киевляночки хватит ума женить на себе Максима. Так сказать, окольцевать Кольцова. Возможно, тогда они и смогли бы общаться на равных. Но не раньше.

Удаляясь от лагеря, Татьяна с каждым шагом чувствовала себя все спокойнее. Она вообще любила и ценила возможность побыть подальше от людей, ради этого и согласилась на дайвинг-сафари. Сама Татьяна с аквалангом погружалась два или три раза и никакого удовольствия от этого занятия не испытывала. Но тут просчитала все плюсы и минусы и пришла к выводу, что плюсов больше. Мужчины почти все время торчат под водой, Оксану можно игнорировать или оставить на хозяйстве и наслаждаться свободой и одиночеством. Ну, придется в крайнем случае нырнуть разок, полюбоваться на каких-нибудь особенно удивительных рыб… невелика цена за две недели покоя и тишины.

Неправдоподобно синее зеркало лагуны блеснуло из-за частокола перистых пальм. В груди у Татьяны кольнуло — то ли предвкушение чего-то необычного и хорошего, то ли непонятная тревога.

Развалюха, о которой рассказывала Оксана, оказалась не такой уж и страшной — обычная времянка, сложенная по принципу «тяп-ляп» из подручных материалов. А старик и вправду был колоритен — сухой, как папирус, весь в каких-то свисающих серых складках (словно у шарпея, но без шерсти и не таких мясистых), с кожей, изрытой оспинами и покрытой пятнами солнечных ожогов. Татьяна, находясь под впечатлением рассказов Оксаны, опасалась, что от него будет вонять немытым телом и даже, может быть, гниющей заживо плотью, — но нет, старик ничем таким не благоухал, Разве что табаком — вместо описанной Оксаной банки с пивом он держал в руках еле тлеющую сигару и время от времени выдыхал сизый дым.

— Салам алейкум, — вежливо произнесла Татьяна, подходя. Она вряд ли сумела бы объяснить, зачем ей понадобилось заговаривать с этим странным Робинзоном, особенно учитывая ее недавнее желание побыть в тишине и одиночестве. Сначала она хотела просто снять его издалека — телевик к дорогущей зеркалке Nikon позволил бы это сделать. Но, стоило Татьяне увидеть обитателя острова, планы ее неожиданно изменились. В конце концов, из всей компании она одна свободно говорит по-арабски. Почему бы не воспользоваться своим преимуществом и не узнать у таинственного старикана, что он забыл на этом торчащем из моря куске кораллового рифа?

Но старикан не дал Татьяне возможности щегольнуть своей эрудицией.

— Что вы забыли на этом острове? — спросил он на чистом английском. «Почти без акцента», — машинально отметила обладающая отменным слухом Татьяна и только потом сообразила, что старик задал ей тот же самый вопрос, который собиралась задать ему она.

Самым позорным образом Татьяна Самойлова растерялась.

— Вы говорите по-английски? — пролепетала она. Старик поднял пергаментные веки и посмотрел на нее тяжелым, неприятным взглядом.

— И по-французски, и по-итальянски. Но я не слышал ответа ни на одном из этих языков. Что вы здесь забыли? Что оставили?

Татьяна уже справилась с первым потрясением и взяла себя в руки.

— Мы путешествуем, — ответила она с достоинством. — Наша яхта бросила якорь в бухте. Мы… ну да, мы дайверы. Это значит, что мы погружаемся в море с аквалангом. Дайвинг, знаете?

Старик смотрел на нее, как на умалишенную.

— Разумеется, знаю. Но я, черт возьми, не о том вас спрашиваю. Море большое, очень большое. Погружаться можно где угодно. Какого хрена вы приплыли именно сюда?

То, что Татьяна перевела как «какого хрена», в оригинале было весьма экспрессивным сленговым выражением, которое редко употребляли англичане и довольно часто — американцы, особенно выходцы из южных штатов. «А старичок-то — полиглот!» — снова удивилась она.

— Маршрут составляю не я, — дипломатично ответила Татьяна. — Нас отвез сюда наш капитан. Мой муж платит ему деньги, а куда уж нас за эти деньги везти, капитан сам решает.

— Дура ты, — сказал старик со вздохом. Сигара при этом едва не выскочила у него изо рта, но он каким-то невероятным образом изогнул губу и вновь поймал ее в полете. — Твой муж платит капитану деньги, а тот везет вас в самое проклятое место Красного моря. Хороший, должно быть, у вас капитан.