Подручный смерти - Гордон Хафтон Страница 45

* * *

Крупный солдат-муравей подскочил к моему левому башмаку, поразмыслил, не стоит ли совершить диверсию и отхватить кусок моей воскрешенной плоти, затем бросился выполнять основное задание.

Десять тысяч муравьев ринулись следом.

Я отошел в сторону. Разбухший пакет обмяк, как только красная волна выплеснулась на зеленую гладь леса. Темное покрывало муравьиных тел, сложный организм, состоящий из кусачих кислотных единиц, прогрызало путь к подстилке. Авангард армии незаметно взобрался на бухгалтерскую ступню, покорил вершину пятки, расчистил путь сквозь заросли волос на икрах и остановился в подколенной ложбинке. Рука бухгалтера потянулась смахнуть назойливое насекомое, но это лишь на миг сбило разведчика с пути. Муравьи продвигались вперед, к ним подтягивались новые силы. Они пересекли равнину бедра, перебрались на ягодицы, не обращая внимания на бреющий полет руки противника, захватили весь зад, прорвались через обширную поясницу и двинулись к плечам. Армия переливалась на теле, словно патока, стекала с боков, постепенно перебираясь на пухлые бока женщины. Бурлящая, трепещущая река жизни, заполнив собой все низины и высоты, разливалась и поднималась.

Сигнал тревоги, изданный бухгалтером, и эхом отозвавшийся панический вопль руководителя проекта не возымели действия на атакующих. Они произвели двойной захват и заметно укрепили свои позиции, после чего подавили противников стремительной атакой на руки и шеи. Муравьи оккупировали каждую пядь спорной территории: лезли своим врагам в рот и глотку, буравили кожу, брали их высоты, оскверняли их сокровенные места.

– Пока все идет неплохо, – мирно заметил Война, почесывая висок. – Правда, некоторые больно уж разгорячились – от жары, видать.

Смерть сидел рядом на корточках с выражением глубокого разочарования на лице.

– Я уже не понимаю, что делаю.

– Все как всегда. Завтрак, подготовка, обед, кончина, ужин, сон. Что тут сложного?

– Но ведь должен быть смысл.

Тоска Смерти утомила Войну, и он сменил тему:

– Что сегодня на ужин?

– Не помню.

– Только бы не курица опять.

Смерть взглянул на него безучастно.

Враг рассыпался на два фронта: первый представлял собой вопящий муравьиный ковер, переходящий с места на место (мужчина), второй – визжащий муравьиный ковер, перекатывающийся по земле (женщина). Оба были обречены. Ковер-мужчина, размахивая трясущимися руками и пошатываясь, продвигался к лесу; ковер-женщина удачно раздавила часть захватчиков, но совершила роковую ошибку – открыла глаза, на которые тут же накинулись элитные подразделения муравьиной армии.

– Гляди за ним в оба, – велел мне Война, показывая на бухгалтера, бредущего к деревьям. – Если он уйдет далеко, приведи его назад.

– А если они и на меня набросятся?

– Не бойся, – засмеялся он. – У тебя совсем другой запах.

Но повода для беспокойства уже не оказалось. Бухгалтер завалился на землю у края поляны, поверженный массированной атакой. А руководитель проекта, тщетно перекатившись несколько раз, остановилась у наших ног. Попытки сопротивления противника были сломлены, и муравьи одержали блистательную победу.

Они приступили к разделу военных трофеев, поровну распределяя добычу. Медленно, методично армия обдирала полоски кожи и жира, обнажая кровавые клубки мышц, обдирала мышцы, обнажая кости и внутренности, пожирала внутренности, обнажая скелет. Все кости были обглоданы дочиста. Осталось лишь несколько беспризорных клочков волос.

Наших клиентов опустошили, иссушили, выскоблили. От них остались каркасы, модели, чертежи. Воспоминания, отголоски, искаженные копии.

– Смотри-ка, – произнес Война, – а внутри они все одинаковые, к едрене фене. Значит, все их отличия не в сути. А в отделке.

В ответ меня вырвало. И снова этот жгучий, едкий, кислый запах… Полная опустошенность и желание умереть.

Уже второй раз за последние два дня.

* * *

Безумное пиршество прекратилось. Фрагменты бурой массы стали расползаться. Некоторые муравьиные особи уже скрылись в лесу. Не успел я вытереть рот, как Война вручил мне небольшой коричневый пакет.

– Подбери сперва самых прытких.

Смерть двинулся к левому краю поляны, я – к правому. Война подчищал центр, перешагнув по ходу свежий скелет руководителя проекта. Его техника собирательства заключалась в том, чтобы сгрести как можно больше муравьев своими ручищами и высыпать в пакет. Смерть выдергивал их из травы поодиночке, улыбался каждому перед отправкой в пакет, после чего снова мрачнел. Я вооружился обоими методами, но сгребал, только когда был уверен, что мою воскрешенную плоть не отъедят от моих воскрешенных костей. Это была тяжелая и утомительная работа. Сбор десяти тысяч юрких насекомых любому покажется изнуряющим трудом, а покойнику и подавно.

Через десять минут ползания под палящим солнцем я присел у головы бывшего бухгалтера и положил руку на его оскаленный череп.

Смерть шел ко мне с усталой улыбкой. Он продолжал подбирать муравьев, словно лесные ягоды, и разговаривать с ними. Сев рядом, он приобнял меня за плечи.

– Отдыхаешь?

Я кивнул.

– Отдыхай.

– Почему нужно собрать их всех?

Он улыбнулся.

– Каждый муравей несет в себе маленький фрагмент тел наших клиентов, поэтому важно подобрать всех до единого. В каждом из них часть целого. Миниатюрный слепок. Вместе они образуют систему закодированных сообщений, которые стыкуются, словно части мозаики. Из этих посланий при необходимости можно воссоздать разобранную пару.

– Но даже если подобрать всех муравьев, как извлечь из них то, что они съели?

– Микрохирургия, – ответил он.

Я вернулся к операции по сбору, обползая полянку вокруг и выискивая беглецов. Остановился у скелета женщины и заглянул в безжизненные лунки черепа. Ее голова была совершенно пуста, словно ковш на дне высохшего колодца, ее неподвижные, изгрызенные в бою кости медленно высыхали на солнце. Опустившись на колени, я погладил ее по макушке. Из уголка оскаленного рта выполз солдат муравьиной армии и засеменил по скуле. Ухватив его, я какое-то время смотрел, как он беспомощно извивается, затем раздавил большим и указательным пальцами.

– Сколько уже собрал? – спросил Война у Смерти.

– Наверное, тысячи полторы. А ты?

– Около семи тысяч, – ответил Война и обернулся ко мне: – Сколько?

– Не знаю, – я заглянул в пакет и покачал головой.

– Ну-ка дай.

Он выхватил пакет, внимательно изучил содержимое и огласил свой вердикт:

– Сотни три-четыре, не больше. – Он недобро улыбался, с темных кудрей капал пот и стекал по красным щекам. – Но, по крайней мере, все они живы.