Письмо Потомкам - Алессандра Матрисс Страница 44

– Да свершится предначертанное. – Хором ответили все, в надежде смотря на меня.

Даже и не понять, ждут они моего возвращения живой или попросту надеются на светлое будущее…

***

Я не следила за дорогой. Не разглядывала радостно пейзажи, довольно прижимаясь к Стефану. Он ехал во главе следующей за нашей ладье, иногда улыбаясь мне незаметно. Я улыбалась в ответ, стараясь скрыть это от Кайна.

Но ему было всё равно… наверное, и не думал он обо мне, а всё о том, как поговорить с Майей!

Прорычала про себя зло, самодеятельность никогда ему не прощу.

Рионн неподалёку закуталась в бирюзовую накидку, обдумывая что-то про себя.

Ни песен, ни шумных разговоров. Молчаливый караван, один из многих, стремящийся в Руит'та'Сарэй. Сегодня вечером решится судьба этого мира.

– Рионн, – робко позвала я, но госпожа не слышала меня. Она молилась Святейшей, то ли плача, то ли призывая явиться к своим несуразным детям.

Покажите мне хоть одно божество, которое слышит молитвы…

Мне так и хотелось съязвить, но я не решалась. Представить страшно, что могут натворить мои ядовитые слова…

Я замерла на краю ладьи, вытянувшись в полный рост, скользила по воздуху, мысленно представив себя ладьёй. Ветер растрепал мои косы, лаская кожу. Тёплый, трепетный воздух, свободный…

Мне бы стать тобой по-настоящему. Хоть на миг.

Мы добрались до Основы Мира всего за два часа. Быстрее, чем в прошлый раз. Остров показался на горизонте, зеленый изумруд в обрамлении золота десятков гравитационных платформ, разных по-форме. И над всем чёрным пятном возвышался человеческий императорский гратер, боевой мощный корабль.

…показывать таким образом свою мощь, как глупо… И не ново.

Лицо Рионн оставалось каменным. Всю боль она спрятала внутри себя, равно как и каждый из гемм. Молитвы Святейшей укрыли их тёплыми покровами надежды, робкие нити её змеились вокруг тел и пританцовывали.

– Пойдём, – взял меня за руку подошедший Стефан и повёл за собой к вратам. Нас, как и тогда, встречал один из старейшин, теперь уже Махари шерн Граму, подтянутый мужчина лет сорока пяти, всё так же изрезанный морщинами и убеленный сединой. Молодить себя, как и предыдущие пятьсот лет, он не собирался. Незачем прятаться от прошлого.

Он поприветствовал нас жестом и мы всё так же молча проследовали за ним. Сливаясь с другими приезжими геммами, шли не спеша и отрешённо. Я мотала головой по сторонам, разглядывая их. Единственно живое пятно на общем фоне.

У ворот в Зал Собраний все остановились. Неловко сняли обувь, отложив в сторону на время. Присев на колени и целуя горячий песок, они начали молиться.

Единая волна жара и надежды, единый крик, в котором я утонула…

На какое-то мгновение мне самой захотелось кричать, от боли. Видеть их такими – это невыносимо, сердце моё разрывалось…

…через некоторое время Стефан приподнял меня, обессиленную, надел мне сандалии и повёл в зал. В ушах у меня стоял звон отчаяния. Я слишком отчаянно боролось с предстоящим разговором, горло пересохло от волнения.

– Стефан, держи меня крепче… Иначе я убегу.

– Куда, глупая?

Да, я глупая и ещё трусливая…

Надо успокоиться, нужно переварить и успокоиться… Я – гемма. Я-гемма… Я – одна из них!

Нас с Рионн усадили в круг, вместе со старешинами и аорэ. Остальные заняли места в амфитеатре. Золотоглазые геммы, сохраняя каменные лица, приготовились к разговору. У каждого рядом лежал блестящий шарик, похожий на комок ртути. Это что-то вроде микрофона, чтобы можно было услышать их голос во время переговоров. Он замирал в воздухе около рта во время обращения.

Это было честью сидеть в кругу, даже засланным казачком. Рядом со мной был Калахин, грустно улыбающийся мне.

Я сделала знак приветствия, улыбнулась в ответ.

И за его спиной вдруг увидела её.

На пьедестале в пяти метрах от меня, парящую в воздухе.

Майя…

Её длинные рыжие пряди волнами струились по воздуху, печальные глаза закрыты. В бледных руках зажата чёрная шкатулка.

– Кто же всё-таки она? – спросила я у Рионн.

Госпожа махнула рукой и продолжила молитву, оставив меня без ответа. Я попыталась разглядеть письмена на одеждах девушки, может, они дали бы мне ответ? Но Калахин, заметив мой интерес, попросил прекратить попытки.

– Всему своё время. – добавил он, пребольно сжав мою руку. Я вежливо наклонила голову, и…

В зал вошли они. Старейший льорт Казари шерн Милош и люди, числом пятеро. Император шёл в центре, окруженный бледными людьми, одетых в чёрные одеяния. Сам же император был молод, но выглядел крайне худым и нездоровым. Чёрные волосы уложены в косы, лицо девичье и лишено всякой растительности У носа я заметила красное пятно.

Совсем недавно у него носом шла кровь…

Его усадили на расстоянии от нас, в воздухе шёлка и старинного кимоно. Четверо его советников расположились у его ног.

– Его Императорское Величество, Закон и Жизнь Мира, Повелитель Воли Каждого, имя которого слишком свято, чтобы быть произнесенным, – на гарами представил его один из бледных людей, вкладывая в запрещенную для людей высшую речь всю наглость и дерзость, на которую был способен. На левой щеке мужчины я заметила маленький шрам, как от укуса. Странно, но почему он до сих пор не зарастил его? Шрам был слишком некрасив…

– Мы собрались с вами поговорить о мире между нашими народами. – Начал Казари, но Император лениво раскрыл рот и пробормотал в микрофон – светлый шарик, парящий в воздухе. Позади включили экран, чтобы все присутствующие видели его.

– Какой мир? Давайте то, что обещали… Хоть что-то останется от вашей нации. Я здесь только по этой причине.

И всё.

Всё зря?

Геммы молча уставились на него, не понимая, что происходит.

– Вы здесь для того, чтобы провести важные для нашего Мира переговоры! – Прорычала Рионн, царапая плиту стола. От когтей на камне оставалась небольшая стружка.

– Успокойте эту дрянь. Она только нервирует меня, – потянулся Император, играючи перебирая шипящие гарами, – Хотя… тебе я могу оставить жизнь, красивая самка. Подойдёшь для моего гарема.

– Вы совсем потеряли совесть? Я – аорэ дома…

– Да будь ты хоть сама Святейшая… Мне всё равно!

Геммы ещё чуть-чуть, и растерзают Императора за такую дерзость. Три недели они готовились, прощупывая каждый ход, каждое слово. Чтобы постараться уговорить… Но неужели всё зря?

Может, этого он и добивается, чтобы его уничтожили? Какая разница, всё-равно он будет жить в новом теле. Копия сознания останется нетронутой. Но договор между Святейшей и Людьми будет расторгнут навсегда.