Мы вращаем Землю! Остановившие Зло - Владимир Контровский Страница 44

«Обстановка не ясна, — лихорадочно думал Дементьев. — Здесь недавно прошли наши танки, да и наша разведка противника не обнаружила. Нельзя палить в белый свет — а вдруг влепим по своим? Видел я, что остается после залпа гвардейских минометов».

— Не тяни, капитан, — настаивал комиссар, — а то это плохо кончится! Соображаешь, что будет, если немцы прорвутся к нашим машинам?

Сообразить было нетрудно, к тому же Павел знал, что немцы за уничтожение или захват «катюши» дают железный крест. Дементьев прекрасно понимал всю свалившуюся на него ответственность, и все-таки колебался. Связываться с Гиленковым было уже некогда — дорога каждая минута, — и Павел скрепя сердце согласился.

— Под вашу личную ответственность, товарищ майор, — сказал он, — вы здесь старший по званию. Но не всем дивизионом, а только одной машиной, этого хватит.

После залпа в лесу мигом все стихло, а через некоторое время оттуда стали выходить мотострелки родной бригады, прочесывавшие лес. Глядя на них, Дементьев испытал острое желание придушить на месте чересчур ретивого политрука и клял себя за мягкотелость. К счастью, реактивные мины легли в стороне — потерь среди пехотинцев не было. А вторым плюсом было то, что Прошкин никогда больше не вмешивался в распоряжения начальника штаба дивизиона, предпочитая не брать на себя чужую ответственность.

* * *

Разрушительная мощь «РС» была куда большей, чем у дивизионных пушек «ЗИС-3», и поэтому Павел всякий раз предельно тщательно готовил данные для стрельбы. А стрелять приходилось часто: Дремов то и дело пускал в ход свой излюбленный «резерв», сокрушая «катюшами» очередной крепкий орешек немецкой обороны. Методика было отлаженной: Гиленков неотлучно находился при штабе Дремова, куда стекалась вся свежая информация о положении дел в полосе наступления корпуса, и стоило только танкистам или мотострелкам где-то споткнуться, как Дремов тут же требовал от Юрия удара «РС». Гиленков связывался с Дементьевым, ставил задачу, сообщал координаты и характеристику цели, советовал, откуда лучше произвести залп и сколькими установками. Он же отслеживал и расположение наших частей и немедленно наносил его на карту во избежание удара по своим. Осторожность была совсем нелишней: стремительно наступавшая армия Катукова оставляла за собой «слоеный пирог», в котором наши части перемешались с отступавшими немецкими частями.

Все остальное делал Дементьев: отмечал на карте заданную цель, готовил исходные данные для стрельбы — буссоль, уровень, прицел, — и сообщал их командирам батарей. «БМ» уже стояли в готовности к выходу на позиции; их водители-виртуозы, в большинстве своем имевшие по два-три ордена, ждали только приказа, и как только Дементьев садился в свою легковую машину, вся колонна следовала за ним. По прибытии на место боевые расчеты и командиры батарей в считанные секунды наводили установки на цель, Дементьев по радио докладывал Гиленкову о готовности дивизиона к стрельбе, а тот, в свою очередь, докладывал Дремову. И только после этого следовала команда «Огонь!».

Залп дивизиона «катюш» — зрелище завораживающее. Каждый раз, следя за потоком огненных стрел, Павел испытывал щемящий восторг. Однако любоваться этим феерическим зрелищем было некогда: последние мины еще рвались у цели, а «БМ» уже срывались с места и на полном газу уносились прочь. Немецкая авиация не зевала, а засечь «РС» было проще простого по густому шлейфу дыма и пыли, поднятому реактивными струями на месте пуска.

Результаты стрельбы узнавали уже «на бегу» — от Гиленкова. Иногда он благодарил, иногда просто давал оценку, а иногда шутил — мол, фрицы сыграли отходную, а кто остался жив, смазали пятки.

Вся эта процедура скоро стала для Дементьева привычной, почти рутинной, и поэтому он насторожился, когда однажды, поставив задачу, Юрий вскоре снова вышел на связь и спросил у него, правильно ли Павел все рассчитал. До сих пор у Гиленкова не было повода сомневаться в компетентности друга, и Дементьев удивился, хотя и не придал этому особого значения — мало ли что могло случиться на КП у непредсказуемого Дремова.

Но когда Гиленков через какое-то время догнал дивизион на марше, Павел понял по выражению его лица: случилось что-то серьезное.

— По своим пальнули, — ответил Юра на его немой вопрос, — по приказу Дремова.

Оказалось, что по просьбе одного из комбригов Дремов приказал дать залп по одному упорно огрызавшемуся немецкому опорному пункту. Дотошный и опытный Гиленков тут же сверился с картой — по его данным, туда уже подходили наши части. О своих опасениях он доложил Дремову, но генерал вошел в раж и приказал немедленно открыть огонь. Однако Юрий проявил твердость, беспокоясь не столько за себя, сколько за русских солдат, которые могли попасть под его снаряды, и потребовал письменного распоряжения. Этого генерал никак не ожидал и схватился за палку, но Гиленков упрямо стоял на своем: хоть под трибунал пойду, а без письменного приказа стрелять не буду. Осатаневший Дремов, недолго думая, приказал начальнику штаба корпуса, полковнику Воронченко, выдать «упертому майору» требуемый документ с печатью.

К сожалению, на этом позитивная часть события закончилась, и пошел сплошной негатив: как и следовало ожидать, снаряды разорвались в расположении наших войск, были убитые и раненые.

— Так что, Павел Михайлович, жди теперь гостей, — закончил свой невеселый рассказ Гиленков. — Война, брат, не все списывает…

И гости не замедлили явиться: на следующий же день в дивизион прибыл армейский прокурор. Дементьев подробно рассказал ему, как все было, и показал письменный приказ Дремова, полученный от Гиленкова. Прокурор хотел забрать с собой это маленький листок бумаги, но у Павла хватило ума оставить у себя эту «охранную грамоту» и выдать вместо нее копию, заверенную печатью дивизиона.

Как удалось Дремову замять эту историю, ни Дементьев, ни Гиленков не узнали, но он остался командовать корпусом, и никаких карательных мер по отношению к нему так и не последовало. По завершении работы комиссии армейский прокурор сказал Гиленкову, что в случившемся нет его вины, и что они с капитаном Дементьевым действовали правильно, но Павел подумал, что не будь на руках у Юры клочка бумаги с печатью и подписью Дремова, «его превосходительство» (несмотря на то, что Гиленков ходил у него в любимцах) ради сбережения своего генеральского реноме сдал бы их обоих — и Гиленкова, и Дементьева, — со всеми потрохами.

* * *

За годы войны Павел Дементьев много раз форсировал разные реки, и почти всегда под огнем. Не стала исключением из этого правила и Висла конца июля сорок четвертого, которую 405-й дивизион переходил по понтонному мосту, переправляясь на Сандомирский плацдарм.

…Понтоны качались вверх-вниз под тяжестью идущих по мосту машин, а вокруг то и дело вставали столбы вспененной воды: немецкая авиация бомбила переправу. Надрывались тридцатисемимиллиметровые зенитки, прошивавшие дымное небо с обоих берегов Вислы, русские истребители сбивали пикировщиков одного за другим, но «юнкерсы» заходили на цель снова и снова, стремясь во что бы то ни стало разрушить понтонный мост.