Чёрная пирамида - Ростислав Соколов Страница 44

– Нет, ты сам знаешь, это совершенно не похоже на сеттитов.

– Понадеялся, что даже если нас всех не добить, то мы сами задохнёмся в дыму? Звучит более чем надуманно…

– Неужели не понимаешь, Саша? Он мог это сделать намеренно…

– Но зачем оставлять Ратцингера в живых? – в голосе Ковальского читалось возмущение. – Почему сеттит не прочесал храм вдоль и поперёк, не прижал немца к стенке и не пристрелил?

– Вряд ли это преступная самонадеянность. Больше похоже на тонкий расчёт…

По сдвинутым бровям Ковальского можно было понять, что версия Ряховского его всё-таки не устраивала.

– Тут что-то нечисто, – пробурчал он. – Даже если ты прав, какой смысл сеттитам было оставлять нас всех в живых в храме солнца? Чтобы потом едва не прикончить в храме ветра? Опять что-то не сходится.

Ряховский молчал, загадочно поблёскивая глазами. Уставший от этого разговора Ковальский откинулся на спинку кресла.

– Не могу сказать, что ты переоцениваешь опасность, Альберт, но в то же время… Учитывая, что ответил Ратцингеру сеттит, думаю, мы можем не опасаться его предательства. Даже сами культисты этого немца в упор не видят…

– Ты предлагаешь дождаться, когда он донесёт на нас Ордену и они всех нас убьют? – перебил его Ряховский. – Его нужно как-то изолировать от нас…

– А ты просто не дави на него, – отрезал Ковальский.

Начальник воззрился на него, нахмурив брови.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Давай-ка будем честными, Альберт, хоть на минуту. Учитывая обстоятельства, полагаю, я могу быть откровенным, поскольку сейчас мы в одной лодке. С тобой порой бывает совершенно невыносимо работать. Возможно, ты считаешь это достоинством – свой пробивной, прямолинейный характер, – но зачастую это лишь отталкивает, не находишь? Да, я понимаю, что Ратцингер раздражает тебя из-за его политических взглядов и отношения к нашей службе, но в данном случае он наш союзник. Ты же прекрасно понимаешь, как легко их бывает обратить во врагов.

Ряховский гневно сверкнул на него глазами.

– Ты ещё учить меня будешь, как работать? Ты забываешь своё место, Саша.

– Мы оба находимся в смертельной опасности, и оба хотим остановить этих безумных культистов, – сказал Ковальский спокойным тоном. – Любой из нас может помочь другому в минуту опасности или же погибнуть. И мы тем более не на службе – сам знаешь почему. Так что, мне кажется, сейчас не до субординации. И в сложившихся обстоятельствах мы можем и должны общаться на равных.

Слова Ковальского как будто попали в цель. Ряховский помолчал, отвёл глаза и с минуту о чём-то размышлял. Когда он снова заговорил, голос старого федерала звучал мягче.

– И что ты мне предлагаешь? Лебезить с нашим экспертом?

– Не нужно крайностей, – философски заметил лейтенант. – Просто прояви к нему уважение: не перебивай, не критикуй без оснований и, ради бога, выбирай выражения. Сейчас корочки ничего не значат и не служат прикрытием для любого отношения к делу или человеку.

Ряховский молча смотрел на Ковальского, не столько пристыженный, сколько сбитый с толку. Впервые за долгие годы ему в лицо высказали всё, что о нём думают.

– Я не спорю, что Ратцингер – скользкий тип и оппортунист, который действует сугубо в своих интересах. Но вовсе не нужно провоцировать его на то, чтобы он предал нас. Никто не знает о Древнем Египте и Ордене столько, сколько он. Если немец переметнётся на сторону сеттитов, нам никогда не отыскать Омбос.

– Если он уже не переметнулся… – буркнул Ряховский и отвернулся к иллюминатору.

Ковальский закатил глаза к небу.

– Хорошо, давай проведём следственный эксперимент?

Альберт настороженно обернулся к коллеге.

– Какого рода эксперимент?

– Который покажет нам, работает ли Ратцингер с сеттитами или нет. Это рискованно, но другого варианта я не вижу. Если я прав, то нам ничего не грозит.

– А если нет?..

– Тогда мы только усложним себе жизнь, – признал Ковальский, вспомнив о разобранном полиамидиевом пистолете, лежащем в сумке под сиденьем.