Вектор: Послесловие - Никита Чирков Страница 44

Все это время они использовали прибор ночного видения – и лишь сейчас отключили его, оказавшись в непроглядной темноте. Плотный свет от наплечных фонарей рассек тьму холодным оттенком, показав окружение мертвой экзопланеты во всей красе. Поначалу им показалось даже, что находятся они в простой, чуть ли не однотонной декорации, настолько уж все было недвижимо и скупо на разнообразие. Но все это не имело значения, потому что пока Кросс и Света занимались осмотром криокамеры, Ханна смотрела на тело Алдена метрах в пяти перед собой. Наваро стоял чуть позади, и только она, поддавшись чувствам, решилась подойти ближе, как он схватил ее за предплечье, удерживая от этого слепого порыва.

Тело лежало на земле, опершись спиной на небольшое возвышение, ноги были переломаны. Внутреннее освещение почти не работало, лишь небольшое мигание то появлялось, то исчезало у подбородка с правого по отношению к ним края шлема. На лице была кровь, шлем покрыт множеством трещин и вмятин, но, на удивление, разгерметизация не произошла. Сам костюм был в ужасном состоянии, весь обшарпанный и помятый. При первом взгляде Алден не казался уж слишком обреченным, но стоило приглядеться, заметно было, как нечто маленькое, как муравей, ползает под верхним слоем, забравшись туда через рваные отверстия. Но Ханну это все уже не волновало, можно было лишь предположить, какая немыслимая жгучая смесь самых разных, даже противоречивых чувств бурлит в ней, навсегда оставляя открытую рану.

– Что ты здесь делаешь? – Алден оказался жив, точнее, почти жив. Его голос был изнеможенным, болезненным, захлебывающимся кровью, негромким. Наваро ненароком подумал, как же им повезло, что система связи кое-как да работала, пусть и с перебоями, но они его слышали.

– Алден… ты!.. – Ее чуть ли не трясло, в один момент показалось, словно она опустела.

– Да… я жив, еще как… – с болью от многочисленных травм произнес он не сразу. – Меня выкинуло при столкновении… – Периодически вырывался кровавый кашель, двигал он лишь головой да кое-как руками с туловищем. – Я не знаю, сколько пролетел, но, побившись о скалы, упал сюда… Я не чувствую ног… обезболивающее закончилось… кислород еще есть, представляешь? – попытался он прибавить оптимизма, но лишь выкашлялся так громко и болезненно, что самой Ханне стало плохо.

– Зачем вы пришли? – спросил он вскоре, с трудом держа голову прямо, немного даже злясь. – Это опасно, я же сказал…

– Алден, – с трудом начала Ханна, борясь со слезами, – мы поможем тебе. Ты жив, это главное! Я… я… мы сейчас сходим за…

– Нет! Я же просил оставить меня… вам опасно тут быть! Зачем… зачем… – Было непонятно, плачет он, или ему просто плохо от боли и бессилия.

– Что ты теперь предлагаешь? – Ханна все же чуть подошла, сократив расстояние до метра, присев на колени, вглядываясь в еле узнаваемое искаженное болью лицо. – Оставить тебя здесь?! Нет! Нет-нет-нет! Мы можем помочь, слышишь?! И мы поможем!

– Кросс! – поднял он с трудом голову в сторону Наваро, чьи включенные фонари не давали разглядеть лица, но Ханна быстро пресекла этот момент.

– Не смотри на него, смотри на меня!

– Уведи ее, брат, – продолжил Алден, – пожалуйста, не рискуй вами, не надо!

– Нет, – обернулась Ханна на сделавшего шаг в ее сторону Наваро, потом вновь на Алдена, – ты много раз заботился обо мне, был старшим братом. Так вот теперь я, слышишь, я позабочусь о тебе!

Алден смотрел на нее, после смог улыбнуться, и по лицу прошлись слезы.

– Ты еще не поняла, – спокойнее и вновь заботливо, как и ранее, начал он, что вызвало у Ханны всплеск старых чувств, – меня не спасти, эта… эта зараза попала ко мне… я чувствую, как… что-то во мне меняется… это опасно, понимаешь?

– Мы что-нибудь приду…

– Ханна! Ты не понимаешь… услышь меня, пожалуйста. Я… я думал, что уже умер, когда мы попрощались. Я смирился с этим, понимаешь, смирился. У меня было время, у меня, послушай меня, у меня было время… это мой выбор. И я…

– Ты что, просишь меня уйти? Оставить тебя здесь? Но я не могу, правда, Ал, я не могу… я… я… да за что же все это?.. Ал, пожалуйста, не проси меня, пожалуйста, не надо…

– Знаешь, почему я сделал это? На самом деле?

– Потому что ты спасал нас, а сейчас я спасу тебя!

– Нет, не совсем… все немного сложнее… Я хотел умереть! Умереть так, потому что не мог умереть иначе… не хотел иного. Ты же знаешь, я не привык сидеть на месте, всю жизнь поездки, путешествия, весь мир объездили. Долбаный отец… ненавижу этого урода… Но он смог сделать меня мной, спасти меня… Ты не знаешь, но я много болел в детстве. Отсюда и развод родителей – как оказалось, батя винил маму в этом, представляешь, что она родила ему полуживого ребенка. Ну, вот он меня и натаскивал на выживание, заставляя организм пахать, а не только на таблетках сидеть… Но в защиту скажу… в защиту скажу, что было много и хорошего! – криво посмеялся он. – Только вот я иной жизни не знаю. Я полетел в космос, потому что не знал, что делать на планете… А осесть, создать семью… нет, нет… это… это оказалось не мое, не знаю я как, ясно… Пытался, да не вышло. Вот и сбежал от всех… Ханна, я хотел умереть так, потому что нет ничего для меня хуже, чем состариться и подохнуть где-нибудь в кровати от старости… Я боюсь этого даже сейчас, представляешь! Спасать вас, как и весь мир, жертвуя собой на отдаленном безжизненном куске грязи… Да это же лучшая смерть для такого, как я. А жизнь я прожил неплохую, очень неплохую. Не плачь, пожалуйста, я хочу видеть твою улыбку, а не слезы, пожалуйста. Вот так. Когда я понял, что живой… черт, было странно, очень странно… Могу думать и видеть лишь звезды, даже начал молиться, представляешь, что это продлится мгновение, последний вздох, последний красивый вид – и все… но нет! А ведь я уже свыкся, понимаешь, свыкся тогда – но почему-то не умер, хотя и был готов! Несправедливо! Я бился головой об эту скалу, надеясь ускорить процесс, я задерживал дыхание, но инстинкты… долбаные инстинкты! Теперь я понимаю, что все это было ради прощания, прощания с вами. Пока я еще могу, я буду сражаться. Но не так, как ты думаешь. Ты не хочешь меня оставлять… но тебе и не придется. Это я оставлю вас. Я не умру так, сидя на жопе, ничего не делая, как какой-то слабак! Нет, только не так! Ханна, прости себя за все ради меня, пожалуйста. Кросс, не дай ей мне помешать, я знаю, ты сделаешь это, брат, сделаешь! Ты всегда был лучше меня… Назови там пацана в мою честь, что ли… ну или животное какое… Это будет лучшим подарком.

Алден посмотрел на них с полностью раскрытыми влажными глазами, полными воли сделать задуманное. Последний раз давая им запечатлеть картинку, последний раз позволяя глазам работать, а памяти – уместить этот образ до самого конца.

– Это мой выбор. Люблю вас. Что бы ни случилось, не мешайте, пожалуйста. Я буду бороться так долго, как смогу, по-другому не умею, по-другому не хочу. Это мой выбор!

Алден перевалился на левый бок. Развернулся животом вниз. На обеих руках стал ползти вперед. Медленно, но не сбавляя темп, сначала вытягивал руки вперед и хватался пальцами, потом перешел на работу предплечьями, опираясь телом на согнутые руки под грудью. Он медленно полз вперед, следуя по естественной траншее, конца которой не видно. Вся нижняя часть уже не слушалась – лишь все, что выше живота, и это не останавливало его. Это усердие вынудило Наваро изумиться до невозможности. В этот самый момент ему и позвонил Кросс.