Боевое братство - Карен Трэвисс Страница 43

— Я сказал, что мы готовимся к отплытию. Он воспринял это совершенно спокойно. И конец разговору, как обычно.

Карлос понимал не хуже самого Маркуса, что старший Феникс не мог заставить себя сказать, как он беспокоится о сыне, или боится, или не хочет, чтобы тот служил в армии. Что-то заставило Адама Феникса промолчать о бегстве матери Маркуса — чувство вины, боль или уязвленная гордость, — и теперь он не мог разговаривать начистоту. А Маркус в своем упрямстве не многим отличался от отца.

Что за сумасшедшая семейка!

Зато Карлос без всяких вопросов знал, что его родители будут ждать на старой артиллерийской батарее у выхода из залива Фезор, чтобы помахать рукой уходящей «Калоне». Это будет почти тайный выход из маленького грузового порта, без шумихи и оркестра, и солдаты не станут выстраиваться на верхней палубе, чтобы показаться провожающим. Но их семьи всё знали. И они придут.

— Ты сказал ему насчет "Калоны"?

Маркус немного помолчал, затем обернулся:

— Нет. — Он выглядел скорее растерянным, чем сердитым. Растерянным и огорченным. — А он не спросил.

— Ты все можешь исправить, когда вернешься домой, — сказал Карлос, пытаясь немного оживить разговор. — Ты станешь настоящим героем войны, а он обрадуется, что ты вернулся живой. Между вами все будет по-другому.

— Да, — протянул Маркус и снова отвернулся к кораблю. — Как и после любой другой операции.

Группа моряков вышла на палубу; они облокотились на ограждение и стали разглядывать ожидавших посадки солдат.

— Эй, сухопутные крабы! — закричал один из них. — Как вам удалось попасть в роскошный круиз, ленивые раскормленные тупицы?

Кроме "сухопутных крабов" у них в запасе имелись и еще более язвительные прозвища. Веселая перебранка между двумя родами войск обычно снимала напряжение. Морякам казались смешными громоздкие доспехи солдат. И привычка широко расставлять ноги, чтобы не цепляться набедренными ремнями и тяжелыми ботинками, только усиливала это впечатление — точь-в-точь крабы. Эта кличка прочно укрепилась за пехотинцами. Но сегодня Карлос не хотел отвечать. Холодная вежливость — вот о чем стоило бы побеспокоиться.

— А что там было? — спросил Маркус, невосприимчивый к насмешкам. — В сообщении Дома?

— Какая-то чепуха о захватывающем эксперименте, о котором он не может нам рассказать. Он превращается в настоящего десантника. Теперь я начинаю чувствовать себя младшим братом.

— Похоже, он доволен службой.

Да, Дом был счастлив. У него была насыщенная жизнь, любимая жена, здоровые дети — Карлос не сомневался, что со вторым ребенком все будет в порядке, — и работа, которая ему нравилась. Он получил все сразу, и довольно рано для своего возраста. Дом попал в ситуацию, которую большинство его сверстников сочли бы кошмаром, но ему это нравилось. Таков был Дом. Карлос невероятно гордился им и лишь чуть- чуть чувствовал себя обойденным.

Он еще ничего не купил к дню рождения Дома. Надо будет заняться этим, как только они вернутся.

— Она идет, — пробормотал Маркус, оглянувшись через плечо. Затем набрал полную грудь воздуха. — Солдаты, подтянись!

Маркус мог услышать майора Штрауд за километр: если не топот ее ботинок, то командный голос. Она промаршировала вдоль строя солдат, отдала честь, а потом свернула к сходням, чтобы приветствовать ожидавшего наверху офицера. Только когда Карлос отвел взгляд в сторону, он увидел, что вслед за майором пришла группа штабных и связных кадетов, в том числе и ее дочь Аня, на этот раз в серой рабочей форме.

— Она как точная уменьшенная копия своей матери. Наверное, будет наблюдать за операцией с корабля. Черт, это ужасно, что кадетов допускают так близко к передовой…

Маркус взглянул в сторону, не поворачивая головы. Аня в этот момент, покачиваясь на высоких каблуках форменных туфель, преодолевала сходни.

— Зачем они заставляют офицеров вспомогательной службы носить такие высокие каблуки? Она же сломает себе шею.

Солдат, стоявший впереди Маркуса, — казалось, он ни на что не обращал внимания, — вдруг испустил преувеличенно томный вздох:

— В таком случае ты сможешь оказать ей первую помощь, Феникс. Всем известно, что ты сохнешь…

В спокойном голосе Маркуса едва обозначилось напряжение:

— Я вижу, среди нас появился комик…

Парень больше не произнес ни слова.

Строй солдат наконец пришел в движение, и под ботинками Карлоса завибрировали доски трапа, соединявшего «Калону» с настилом причала. Путь до отведенной им палубы, казалось, занял целую вечность. Маркусу пришлось не раз напомнить себе, что перемещение солдат в полном вооружении и броне по узким переходам и крутым лесенкам — трапам — требует немало времени.

Бойцов собрали в помещении кают-компании 1Е2 — по крайней мере так было указано на переборках. На данный момент это было все, что знали Карлос и Маркус. Им оставалось неизвестным главное: куда направляется "Калона".

— Я видел ванные комнаты большего размера.

Карлос в своем бронекостюме едва мог повернуться. Вдоль стен стояли ярусы коек, но проскользнуть гуда было практически невозможно.

— Тай, убери свою спину.

Для Калисо явно требовалась отдельная палуба. Он посмотрел сверху вниз на двух матросов, пытавшихся направить солдат в отведенные им помещения.

— Этот корабль строили для очень мелких людей.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Карлос. Ему требовалось расположить к себе команду. — Он просто болтает. Здесь есть такое место, откуда можно увидеть выход из гавани при отплытии?

Матрос показал на коридор, заполненный солдатами, пытавшимися составить оружие и при этом не задавить друг друга.

— Вверх по трапу и на корму. Люк открывается на посадочную палубу, которая, между прочим, как раз над нами. Не выходите за ограждения. И слушайте боцманскую дудку.

В корабельной системе оповещения постоянно слышалось непонятное бормотание, весь корпус мелко дрожал и вибрировал. Оставалось только ждать, вдыхать незнакомые запахи и пытаться понять странный язык приказов, передававшихся на палубу.

— Экипажу занять свои позиции, — раздался безликий голос, — Вахтенным слушать мою команду.

— Это означает, что мы выходим в море? — спросил Карлос.

Маркус хмыкнул и уставился на палубного матроса на верхней койке с таким видом, словно мысленно снимал с него мерку для гроба. Как можно было протиснуться в такую узкую щель, оставалось для Карлоса загадкой.

— Более или менее.

— Идем. Я хочу посмотреть, пришли ли мои родичи.

Они открыли дверь и выглянули на палубу: уже почти рассвело и можно было различить детали обстановки. Не было никаких церемоний по поводу выхода в море: ни музыки, ни строя бравых моряков — только несколько парней в синих робах деловито чистили тросы и цепи.