Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе - Дорис Лессинг Страница 43

— Та женщина, которая узнала цифры… позовите ее, пусть она запишет все, что помнит.

— Уже сделано.

Теперь Данн поднялся, подошел к столу Гриота, сел и сказал:

— Гриот, каждый человек, кто приходит сюда, должен рассказать нам все, что знает.

— Мы это уже делаем.

— Ты знал о женщине и цифрах?

— Нет, мы цифрами не очень интересовались, потому что для подсчета провизии и запасов нам достаточно было наших знаний.

— В этом-то и вся беда. Мы даже не знаем, какие вопросы задавать. Нужно хорошенько подумать над тем, что спрашивать и как. Каждый человек, приходящий к нам, может обладать знанием, которое умрет вместе с ним. Когда мы с Маарой плыли по реке в Агре, там, на лодке, была такая штука, которая ловила солнце. Лодочница знала, как эта вещь работала. Когда-то солнечные ловушки стояли вокруг всего Центра, но никто не понимал, для чего они предназначены. Женщину-лодочницу убили; свое знание она унесла с собой. Должно быть, нечто подобное происходит постоянно. Когда мы прибыли сюда, никто уже не знал, как действуют солнечные ловушки. И хотя они стоят повсюду, люди думают, что это ловушки для птиц.

Он некоторое время посидел молча, вспоминая что-то, а Гриот и Али смотрели на него.

— Господин? — напомнил ему Али об их присутствии.

— Когда мы с сестрой повстречали Шабиса, она рассказала ему много такого, о чем он никогда не слышал, а Шабис поведал Мааре то, чего не знала она. Везде, повсюду мы встречаем людей, которые что-то знают, но не понимают, что их знание бесценно. Если бы мы смогли сложить все то, что известно разным людям, то получилось бы огромное знание.

Али сказал:

— Боюсь, никто из ныне живущих не знает, как разгадать это — формулу. Так это называется — формула.

— Почему ты так думаешь?

— Иначе ею бы уже вовсю пользовались — формулой для изготовления оконного стекла. И у нас были бы стекла. Или такой материал… — Он прикоснулся к гладкой черной поверхности предмета, извлеченного Данном и оставленного лежать на столе. Этот предмет напоминал камень, но камнем не был. — Или другие вещи, как в Центре.

— Значит, у нас нет выбора. Мы останемся невежественными, — вздохнул Данн. — Те, древние, люди знали столько всего. Они были такими умными.

— Если они были такими умными, где же они сейчас? — спросил Али.

Подобная мысль ни разу не приходила в голову Данну. Он помолчал, пораженный, и потом засмеялся. Али смеялся вместе с ним, Гриоту же было совсем не весело. Если это смешно, то…

Он встал и сказал:

— Данн, господин, я бы хотел, чтобы ты вместе со мной осмотрел лагерь. Это будет полезно для солдат, господин.

— Но, Гриот, — возразил Данн, мягко поддразнивая его, — я для этого не нужен, ты отлично справляешься и сам. Ты — чудо, Гриот. Правда, он чудо, а, мудрец Али?

— О да, — согласился Али со всей серьезностью. — Мы все так считаем. Но Гриот прав. Им нужно видеть тебя, господин. — И потом добавил: — Ты, возможно, пока не в курсе, что сегодня утром к нам пришло еще двадцать человек.

— Ладно, я схожу. Может, лучше завтра?

— Господин, я бы хотел сделать это прямо сейчас.

Гриот настаивал — отчасти его упорство объяснялось тем, что ему нужно было оторвать Данна от Али хотя бы ненадолго. Их близость ранила его. Да и к тому же Данну и впрямь уже пора было показаться в лагере. Вот он сидит, его генерал, слабый после болезни, слишком худой, но есть в нем что-то такое… Гриот мечтал каким-нибудь образом раствориться в Данне и узнать, что же такое есть внутри него, что заставляет людей любить этого человека. Как любил его Али. Как любил сам Гриот. Все видели и слышали, как жалок мог быть Данн, но все равно любили его.

Потом вдруг Али удивил Гриота, поднявшись и предложив Данну:

— Давайте сходим все втроем, господин? — Он встал на сторону Гриота.

— Ладно, — согласился Данн.

Он занял место между Гриотом и Али, и они втроем вышли из зала и оказались на учебном плацу как раз тогда, когда туда привели вновь прибывших беженцев. Низкорослые, истощенные люди, — на первый взгляд, их легко принять за подростков или даже детей. По сравнению с солдатами, которые командовали ими, они выглядели жалкими оборванцами. А ведь и сами солдаты были точно такими же, когда впервые появились в Центре.

— Спросите их, откуда они, — велел Данн.

Солдаты попытались задать новичкам вопросы на разных языках. На помощь им пришел Али. Наконец один из беженцев ответил. Казалось, что говорит он из последних сил. Али перевел его слова.

— Они пришли издалека, с берегов великой реки. Там сейчас идет война.

— А где сейчас нет войны? — задал Данн чисто риторический вопрос.

Из близлежащей хижины две женщины вынесли котел, висевший на палке, которая лежала у них на плечах. Женщины опустились на колени перед беженцами и стали зачерпывать мисками суп из котла. Руки у вновь прибывших были связаны, поэтому приходилось подносить миски к губам, которые вытягивались трубочками навстречу ароматному вареву.

— Развяжите им руки, — распорядился Гриот.

Это было выполнено, и теперь беженцы могли сами держать миски.

— Выдайте им одеяла, — сказал Гриот.

— Господин капитан, — ответил один из солдат, — одеял не хватает.

— Тогда сотките еще, — велел Гриот.

— Нам нужно будет отправиться для этого в поход, господин. У нас больше нет шерсти.

Данн стал заходить в хижины, которые были построены еще до того, как в Центре начали испытывать недостаток места. Эти хижины стояли на большом расстоянии друг от друга и имели широкие окна. Потом, с появлением все большего количества беженцев, хижины пришлось строить плотнее. А самые новые постройки — между обрывом и болотами по обе стороны дороги, ведущей на восток, — уже представляли собой длинные времянки с дверями через каждые несколько шагов. Внутри них было темно, воздух спертый. Хотя день был еще в самом разгаре, во многих помещениях тускло горели лампы на рыбьем жире. Повсюду лежали или сидели солдаты, играющие в азартные игры. Дальше, за времянками, пришедшие в последние дни беженцы сидели прямо на сырой земле, под открытым небом; в их распоряжении пока что имелись только красные одеяла и тростниковые маты.

Данн молча обходил лагерь. Гриот следовал за ним, сгорая со стыда, не смея вымолвить ни слова. Он-то думал, что, по крайней мере, каждый, пришедший в лагерь, нашел свое место в общем строю. Али прошел к краю обрыва и посмотрел вниз. Данн присоединился к нему. И Рафф тоже.

Гриот отлично знал, что они там видят. Внизу, на каждом выступе и более-менее пологом участке склона, лепились жалкие навесы и загородки из тростника.

Гриот знал об этих изобретательных попытках беженцев обустроиться, но не делал ничего, чтобы положить им конец. Данн рассердился и заявил Гриоту: