Расплата - Вячеслав Бец Страница 43

3

Разговор с Третьяковым впоследствии обернулся для Ани большим стрессом. Начиная его, она и не думала, что этот человек может быть таким… Опасным? Нет, это не то слово. Опасный это само собой, но этого ничтожно мало, чтобы описать, что она чувствует, только вспоминая о нём. Помимо опасности там есть что-то большее, какая-то ужасающая, тёмная аура, сильнейшая воля, которую излучают его поза, движения, манеры и взгляд. Находясь с ним в одном помещении, Аня не чувствовала себя в безопасности. Создавалось впечатление, что он одним только взглядом может и избить её, и раздеть, и даже поиметь. Полнейшая непредсказуемость.

Да, безусловно, он ничего не может ей сделать, не может причинить никакого вреда, потому что тронь он её хоть пальцем, подойди чуть ближе, чем она того хочет, и он будет очень долго сушиться, подвешенный за яйца где-нибудь, где захочет её отец. Но всё равно… Аня несколько раз прокрутила в голове их последний разговор с Третьяковым и нашла много чего, что посчитала странным.

Но больше всего её беспокоили два момента. Во-первых, она теперь сильно переживала, что снова пошла на поводу у своей самоуверенности и стала играть с ним, надеясь его поддеть на сексуальной почве. Да, это было очень опрометчиво и импульсивно, потому что этот страшный человек определённо заинтересовался её словами, и Аня не могла с уверенностью сказать, что знает, как разыграть эту карту дальше. В тот момент ей очень хотелось сместить чашу весов на свою сторону, утереть нос этому зарвавшемуся ублюдку, который вёл себя с ней надменно. К тому же, она хорошо помнила, что пережила Таня, и понимала, что всё то, чему она стала свидетелем, произошло не без ведома Третьякова, а, может, даже специально было организовано именно так. И за это ей тоже хотелось хоть как-то ему отплатить.

Во-вторых, открытым оставался вопрос об участии в том представлении её отца. Он-то, конечно, отрицал своё отношение, но привёл он её туда именно для того, чтобы она собственноручно убила Таню. По крайней мере, Аня была уверена, что всё обстояло именно так. Отец хотел знать степень её решимости, увидеть грань её возможностей, силу характера. Она могла поступить только одним способом, и Аня была даже рада, что, несмотря на потрясение, смогла сделать то, что сделала. Смогла выстрелить. Таким образом она и прекратила дальнейшие страдания подруги, и исполнила задуманное отцом. Знать бы только, что он на самом деле об этом думает: сделала она так, как он хотел, или нет? Эта непредсказуемость отца в последнее время беспокоила Аню куда больше, чем раньше.

Гауфман, как обычно, был внимателен и заботлив, но сегодня всё шло как-то иначе. Его обаяние не действовало так, как до этого ‒ Аня была рассеянной и думала о чём-то своем. Марк быстро это заметил.

– Аня, – он обращался к ней на «ты», как они договорились ещё вечером первого дня. – Ты в порядке?

– Д-да, – ответила она, запнувшись.

«Чёрт, нужно взять себя в руки и перестать думать о Третьякове. Ничего он не опасен. Это всё его понты, желание быть крутым», – решила она.

Но он заложил в её душу зерно сомнения. Она всё утро думала о том, что её безопасность на самом деле зиждется только на имени и авторитете отца, но здесь, в этом городе никто не знает, что она его дочь, и на слово точно не поверит. Третьяков очень грамотно подметил – ей нужно оружие. И у неё уже был план, как его добыть.

– Слушай, так не хочется сейчас ничем заниматься. Настроения совсем нет, – вяло продолжила Аня.

– Ты будто заболела. Хочешь, я позабочусь о тебе?

Возможно, в чужих устах намёк звучал бы пошло, но Марк сказал это так нежно и тепло, с таким искренним участием, что уличить его в грязных мыслях не повернулся бы язык, даже если на самом деле они там были.

– Возможно, – не глядя на него, уклончиво ответила Аня. – Но мне кажется, что я просто хандрю. Эти дожди и постоянная облачность плохо на меня влияют…

В голове пронеслась фраза Третьякова: «начинай работать». А сразу за ней пришла идея, как можно извлечь из текущей ситуации максимум выгоды. Как бы ни нравился ей Гауфман ‒ отец ждёт от неё результата, и этот результат нужен и ей самой, чтобы как-то изменить, наконец, непонятное отношение отца. Конечно, не хотелось бы добиваться его расположения, создавая проблемы такому человеку, как Марк, но Аня считала себя заложницей ситуации и решила, что если за Марком найдутся серьёзные прегрешения, то только тогда она будет думать, как поступить.

– Да и люди тоже портят настроение. Особенно мужчины.

– Ты намекаешь на кого-то конкретного? – Марк скорчил обиженную гримасу и заискивающе посмотрел на неё.

– Глупый, – Аня чуть заметно улыбнулась и легонько ткнула его пальцем. – Ты любишь стрелять?

– Ого. Какая резкая перемена, – удивился Марк. – В кого ты хочешь стрелять? Надеюсь, не в Марину?

Аня звонко засмеялась. Может, не так, как смеялась, когда её совершенно ничего не заботило, но всё равно гораздо веселее, чем можно было ожидать в её настроении. Гауфман напомнил ей день приезда и её спонтанную «дуэль» с девушкой, выполнявшей роль то ли секретаря, то ли офис-менеджера.

– Пока что нет. Так что на счёт пострелять?

– Вообще я так себе стрелок, но если хочешь – могу всё устроить.

– Да, очень!

Она с озорством глянула на него, и блеск в её глазах очень понравился Марку. Через десять минут их уже везли на машине к месту, где желание Ани должно было исполниться.

Этим местом оказался большой двор старого кирпичного здания, стены которого были испещрены следами упражнений множества стрелков до них. Двое человек находились тут и сейчас. Один стоял у специального столика с бортиками и возился с пистолетом, что-то в нём проверяя. Другой как раз стрелял в круглую мишень, нарисованную краской на стене в тридцати метрах перед ним.

Аню поразило насколько быстро стрелял этот человек, а главное ‒ как долго он делал это без перезарядки. Ей уже приходилось стрелять из пистолета, и не раз, но подобного она ещё не видела.

‒ Что это у него за оружие такое? ‒ спросила она у Гауфмана.

‒ Не понял?

‒ Ну, он быстро очень стреляет. И патронов там, будто бесконечное количество. Слышал, как долго он стрелял без перезарядки?

Марк забавно искривил переносицу и посмотрел на Аню, вызвав у неё улыбку, затем повернулся к стрелку, который как раз перезаряжал пистолет, пару секунд смотрел на него, и окликнул.

‒ Долинский?! Майор, это ты?!

Стрелок повернулся и окинул Марка быстрым взглядом, а затем вскинул руку в приветствии. У него была аккуратно подстриженная пушистая борода и усы, что сейчас встречалось нечасто.

‒ Так точно, товарищ генерал, ‒ ответил он.

‒ Иди-ка сюда, ‒ Марк сделал энергичный жест рукой, подзывая майора. ‒ И пушку свою прихвати.

Майор сразу же подошёл и позволил себе хоть и немного бесцеремонный, но всё же вполне почтительный взгляд в сторону Ани. Спутницы Гауфмана как всегда были на высоте.