Врата скорби. Следующая остановка – смерть - Александр Афанасьев Страница 43

Поэтому – они сидели в повозке под тентом – а как только их вывели – толпа взревела. Посыпались камни ^[54]. Парень – попытался прикрыть свою возлюбленную, которую вели рядом с ним – но ему на голову обрушился удар прикладом, толпа заулюлюкала. Наконец, это надоело и самим солдатам, охранявшим место казни. Офицер выкрикнул команду – и солдаты дали дружный, трескучий залп в воздух. Толпа немного приутихла…

Смотревший на это с высоты двух этажей нечестивый узурпатор Абу обернулся к гостям, довольно потирая руки. Весь его вид говорил – а? Каково!

Самир был бесстрастен, хотя его взор – ястребом впился в происходящее. А вот Валид – с трудом удерживался от того, чтобы не вскочить. Происходившее – напомнило ему один из мятежей в Каире, в котором участвовал и он и едва остался в живых. Этот звук, внезапно вскипающее, многоголосое глухое ворчание толпы – он запомнил на всю жизнь.

Только вот каирские нравы – сюда еще не добрались…

Приговоренных, окруженных со всех сторон стражниками – подвели к кадию. Тот громко выкрикнул

– Правоверный, по имени Салех – за убийство приговаривается к смертной казни через повешенье! Правоверная по имени Амани – за супружескую неверность приговаривается к смертной казни через побивание камнями! Правоверная, по имени Дана – за супружескую неверность приговаривается к смертной казни через побивание камнями! Да смилуется над ними Аллах!

В соответствии с указаниями, данными кадию заранее – женщин поставили на колени в окружении стражей, чтобы они могли видеть виселицу. Парня повели к виселице, он вырывался и кричал. Один из выкриков был особенно громким

– Я люблю тебя больше Аллаха!

Толпа возмущенно взревела, снова посыпались камни. Где-то – уже напирали, по приказу офицера – солдаты взяли винтовки на изготовку, прицелившись в толпу. Солнце – играло в частоколе длинных, игольчатых штыков…

Нормальной виселицы здесь не было – для нее нужны были мастера по дереву и само дерево, а тут не было ни того ни другого. Виселица здесь представляла собой перекладину со свисающими веревками, под перекладиной – мирно стояли две осликов. Приговоренного – подвели к виселице, посадили на осла и надели на шею петлю. Потом – помощник палача стеганул осла, тот рванулся вперед – и приговоренный повис в петле. Петля висела низко – так что вместо милосердной смерти, какая бывает в английских тюрьмах от перелома позвоночника – его ждала медленная и мучительная смерть от удушья.

Когда приговоренного посадили на осла – женщина рванулась вперед, но один из помощников палача привычно сбил ее и поставил ногу на спину. Горестный крик – птицей рванулся в небо…

Осел скакнул вперед – и молодой парень закачался на виселице. Зашумела удовлетворенно толпа – ее голос был подобен ворчанию льва, который только что убил и будет убивать еще. Люди уже предвкушали, как они возьмут камни в руки, и будут бросать их в еще шевелящийся мешок, закопанный в землю. Здесь – никогда не слышали слов Христа: а тот, кто без греха пусть первым бросит камень. И Господь – отступился от этих людей, и история шла здесь – по давно натоптанной, каменистой, ухабистой, медленной колее. Следом за повешенным Салехом – по приговору, женщин не имели права казнить, пока мужчина еще жив – должны были казнить и Амани с Даной. И казнили бы, забросали камнями…

Вот только был еще Самир…

Самир был необычным человеком, его тянуло к необычным людям, к необычным историям, и что самое главное – он тоже имел нрав, коварный и крайне опасный. Препятствовать в чем – то Самиру – было все равно, что играть с палестинским желтым скорпионом – его яд представлял собой нервно-паралитического действия оружие и за несколько минут убивал взрослого человека. Увидев Амани – он заинтересовался настолько, что достал из кармашка небольшую, изготовленную на заказ подзорную трубу шестикратного увеличения, размером ненамного больше обычной ручки. Он несколько секунд разглядывал ту, что ее заинтересовала – а потом принял решение.

– Уважаемый эфенди Абу – обратился он к узурпатору вкрадчивым голосом – я слышал, что в ваших обычаях дарить гостю то, что ему больше всего понравилось. Это так?

– О да… – сказал Абу, дегустируя своевременно поднесенный слугой кофе – это действительно наш обычай.

– В таком случае – сказал Самир – я хочу одну из тех женщин.

И указал пальцем на двух женщин в черных накидках, удерживаемых стражниками на коленях в ожидании исполнения приговора

Абу кашлянул

– Но уважаемый Самир… они преступницы… они преступили законы шариата…

Самир улыбнулся и его улыбка – была тоньше лезвия бритвы

– Полагаю, уважаемый эмир, я смогу перевоспитать одну из них, только одну. Впрочем, если я многого прошу или если это не в вашей власти… я не смею настаивать

Это было достаточно. Намек на то, что что-то может быть не в его власти – приводил Абу в бешенство. Он поднял руку, подзывая начальника охраны.

– Которую из них вы желаете, уважаемый?

– Ту, что справа…

Абу присмотрелся – затем заговорил сиплым голосом

– Распорядитесь о приостановке казни. Объявите о моей милости. И приведите эту женщину сюда. Ту, что справа…

* * *

Начальник охраны эмира, придерживая автомат, пробежал к кадию, что-то сказал ему, почтительно склонившись и говоря прямо в ухо. Кадий недоуменно посмотрел на здоровяка – но приказ был ясен, не допускал двусмысленного толкования – начальник охраны был вынужден его повторить. Кадий провел ладонями по морщинистым щекам – он то не первый раз читал приговоры, и знал, что может быть – и повернулся к толпе.

– Высокочтимый эмир Абу, правитель сих мест, да благословит его Аллах! – вскричал он – проявил великую милость, приказав помиловать осужденного! Правоверная по имени Амани приговоренная к смертной казни через побивание камнями за супружескую неверность, помилована именем Высокочтимого эмира, да будет благословенно его действие и намерение! Аллах Велик!