Красная книга начал. Разрыв - Дмитрий Владимирович Иванов Страница 42

Альбин в растерянности остался один. Выругавшись про себя, не зная, то ли ему идти далее, то ли ожидать хозяина здесь, он, помявшись у порога, все же несмело шагнул вперед.

Гостиная была пуста, пуста была и спальня. Побродив по особняку, юноша каким-то образом, не иначе по наитию, заглянул на кухню. Там он обнаружил не только девушек, но и их хозяина.

Данте, приплясывая и мурлыкая себе под нос, колдовал у плиты, а девушки, рассевшись по разным углам на нескладных табуретах, молча наблюдали за ним. Оценив открывшуюся картину и проведя про себя аналоги с двумя голодными кошками, следящими за мышью, юноша несмело кашлянул.

– О, – Данте подпрыгнул от неожиданности. – Вот и ты… напугал. Заходи скорее, садись. Да где хочешь, там и падай.

– Ты это чего делаешь? – не поверил своим глазам Альбин, ведь, судя по всему, Данте пытался приготовить ужин. По крайней мере, резаные морковь, лук и картофель на то, чтобы быть ингредиентами некоего таинственного яда, не годились никак.

– Как что? Кашеварю я, – Данте схватил огромный половник и картинно замер, уперев руку в бедро. Получилось весьма похоже на замковую распорядительницу кухонь. В миниатюре, конечно, но Альбин не выдержал и расхохотался. – Вот чудак, ты над чем ржешь? Над моими поварскими подвигами?

– Нет, нет, – никак не мог успокоиться юноша, – точнее, да. Ты вообще когда-нибудь готовил сам?

– Нет, конечно! – Данте поднял вверх палец: – Но я много наблюдал. Не думаю, что все так уж сложно. Любая женщина это может, так что и мне вполне по силам.

– Ой, зря ты равняешься на любую женщину. – Альбин отдышался, плюхнулся на лавку у стены. – Боюсь, ты будешь разочарован, и отнюдь не в женщинах.

– Мы заключили пари, – голос черноволосой мягко окутал юношу.

– Точно! Пари! – Данте подпрыгнул на месте, возвращаясь к поварешкам. – Эти две мерзавки осмелились сомневаться во мне. Они говорят, что мужчина не способен без женщины даже приготовить суп.

– И? – поднял бровь Альбин, не отводя взгляда от черноволосой. Та уставилась в ответ, с интересом ожидая продолжения. В голове Альбина большая черная кошка облизнулась.

– Что «и»? Все. Они говорят, что я не могу приготовить суп. Я покажу им, как они заблуждаются.

– Данте, ты, когда спорил, не ставил на кон родовое поместье?

– Нет, конечно, мы спорим на фанты. Проигравший берет из вон той банки фант и исполняет все, что там записано. По правилам, каждый может написать на бумажке желание и бросить в банку. Хочешь с нами?

– Пожалуй, я воздержусь, Кстати, а почему бы тебе сразу не взять фант? – Альбин изобразил милую улыбку, все так же не отрывая взгляда от черноволосой. – Ты мог бы сэкономить время и продукты.

– И устрица имеет врагов, но не чаял я тебя в их рядах узреть, друг, – Данте обиженно отвернулся.

– Ты жаждешь Кавдинского ига ^[38], Данте, не иначе.

– Никто в меня не верит, но я докажу этому миру, как он ошибается, – Данте грозно потряс половником, разбрызгивая горячие капли.

Чуть позже друзья ужинали, уплетая жареного поросенка под острым соусом. Не успел посыльный из ресторана отбыть, как оголодавший за день Данте набросился на заказанную еду. Кошки, отсмеявшись и сменив гнев на милость, сидели рядом и чинно орудовали приборами, пока их хозяин рвал мясо, хватая куски руками. Рядом с толстячком на отдельной тарелке лежал свернутый многократно лист бумаги. Тот самый злополучный фант, полученный проигравшим.

Данте упорно отказывался разворачивать дорогую бумагу, и девушки, скрывая жгучее любопытство, нет-нет, но периодически бросали на конвертик взгляды. Посмеиваясь над их игрищами, Альбин сложил в голове образ двух облизывающихся на кусок мяса кошек, нервно бьющих себя извивающимися хвостами по бокам.

– Может, все же развернешь? – Признаться, Альбина и самого мучило любопытство.

– Не-а, – Данте облизнул пальцы. – Уговор был, что я его возьму и исполню, а о том, чтобы разворачивать, речи не было. А как я могу исполнить то, чего не знаю?

– Ну, ты и жук. Так давай я разверну, – улыбнулся Альбин.

– Не-не-нееее, так нельзя. Это мой фант. И после того, как я его взял из банки, его трогать нельзя.

– Тебе самому не интересно, что там?

– У меня есть список всех вопросов. Прежде чем бросить фант в банку, мы пишем вопросы на листе бумаги и сворачиваем его так, чтобы не было видно.

– Это еще зачем?

– Ну как… чтобы не было мухлежа, – Данте обаятельно улыбнулся девушкам.

– Но ты же сам мухлюешь, – возмутился Альбин. – Так нечестно.

– По правилам – честно, а вопросы я все знаю, читал. Да и они читали. Так что, друг мой, загадка только в том, какой из фантов мне выпал. А тут любопытство уже иное, с ним я могу смириться.

– Ты невыносим. – Альбин повернулся к зеленоглазке: – А знаешь, Данте, ведь если у вас есть список вопросов, то стоит просто посмотреть, какого фанта не хватает в банке.

Вот только что он смотрел в глаза рыжей, и менее чем в миг она оказалась у дальней стены, прижимая к себе банку с бумажками. Рядом с ней замерла настороженно черноволосая, подозрительно глядя на друзей. Видя, что никто не спешит отбирать заветную банку, подруги опасливо двинулись вдоль стены к двери, за которую живо юркнули.

– Эх, – Данте с тоской глянул им вслед. – Ты зараза, Аль. Я бы мог еще пару часов их помучить, пока они сами не сообразили.

– А список-то где?

– У меня, но это не важно. Они его видели, а значит, смогут восстановить, даже если я его сожгу.

– Что-то небольшой, видно, список, – Альбин ухмыльнулся, – с фантазией у вас, погляжу, не густо.

– Большой не большой, а за две с лишним сотни перевалило.

– Ого, беру свои слова назад. И что они правда все вспомнят? Или вы его заучиваете вечерами?

– Вспомнят, конечно. Их натаскивали специально на подобные фокусы. – Данте отмахнулся: – А, неважно… Пока они еще переберут все желания, пока сверят. Казнь откладывается – палач, лей вина.

– Ты где кошек-то этих взял?

– Кошек? А ведь и впрямь. Надо сказать девочкам, они оценят. Мне их подарили. Отец удружил.

– Данте?

– Не, все нормально. Просто я отсутствовал, ты знаешь. В общем, ездил на юг решать с отцом семейные дела. Там батюшка выкупил эту парочку и мне подарил.

– Рабыни?

– Ага, с Тарсиса… Специально выращенные для охраны и воспитания важных отпрысков больших людей. Вот только им не свезло. Торгаш, который их вез, на них же и разорился. Он тащил их из Тарсиса в Юнагру для какого-то царька, а его там вместе со всей семьей свергли и в песок закопали. Так что торгаш сбыл их при первой возможности. И попали они не на мягкие подушки и шелка, а чуть ли не в пыточную одного извращенца. Тот их порядочно замордовал. И отец их выкупил по дешевке. Выходил и мне подарил.