Черное Таро - Андрей Николаев Страница 42

Выбросив окурок Корсаков осторожно вошел в комнату. Анюта спала, обхватив плечи руками, одеяло сбилось на сторону и он поправил его, бережно укрыв ее. Она спала, чуть приоткрыв рот, спутанные волосы разметались по подушке. Он присел, глядя ей в лицо, которое показалось ему необыкновенно красивым. Ресницы ее дрогнули.

— Почему ты так смотришь? — шепотом спросила она.

— А почему ты притворяешься, что спишь?

— Я сплю, только почему-то я даже во сне чувствую, когда на меня смотрят.

— Я художник и мне позволено смотреть на женщину, даже когда она спит. К тому же я не просто смотрю — я любуюсь.

— Тогда можно, — разрешила она и от смущения зарылась лицом в подушку.

Чтобы не мешать ей спать, Игорь побродил по квартире, выкурил несколько сигарет. Делать было нечего, звонить некому… хотя почему некому? А Леня? Корсаков отыскал трубку радиотелефона, ушел на кухню и закрыл за собой дверь. Номер телефона Шестоперова он теперь запомнил наизусть. Однако на звонок никто не отозвался. Может быть Леня загулял на проценты от продажи коньяка, а может работал запоем и отключил телефон.

Корсаков вернулся в холл и включил телевизор. Шла заставка программы новостей. Игорь прибавил звук и вышел в лоджию, которая тянулась через обе комнаты и кухню. Он едва не пропустил сообщение, и только услышав краем уха знакомое имя бросился в комнату.

— …Максимович, тридцати девяти лет, его знакомая и трое охранников. Один охранник банкира в критическом состоянии был доставлен в больницу. Нападение произошло в загородном доме, принадлежащем банкиру. На его теле обнаружены следы пыток. По предварительной версии убийство произошло из-за разногласий в сфере финансовой деятельности потерпевшего. Прокуратурой возбуждено уголовное дело по факту убийства, ведется следствие. Переходим к международным новостям…

Нашарив за спиной кресло, Корсаков упал в него.

— Твой знакомый? — Анюта стояла в дверях встревожено глядя на него.

— Недавно встречался.

— Его позавчера еще убили — мне отец рассказывал. У него свои источники в прокуратуре. Еще Сань-Сань сказал, что банкиру отрезали пальцы перед смертью, а потом вонзили нож в сердце. И нож необычный: длинный, узкий, рукоять в виде креста.

— Зачем он тебе такие подробности рассказывает?

— А-а, приехал сам не свой. Я пристала, ну он и рассказал. Сань-Сань как услышит про убийство какого-нибудь предпринимателя или депутата, так начинает трястись — следующий я, говорит.

— Значит есть чего бояться.

— Большие деньги — большие хлопоты, — философски заметила Анюта.

— Ничего себе хлопоты — за жизнь трястись, — хмыкнул Корсаков, — нет уж, лучше я буду нищим, но живым.

— Ты же сам только что от кого-то бегал, — напомнила девушка.

Корсаков нахмурился. Может, убийство Трофимыча и банкира каким-то образом связано? Чушь! Кто был Трофимыч, и кто Михаил Максимович! Однако, уж очень совпало все по времени. Допустим, Трофимыча зарезали, пытаясь что-то найти в особняке. Потом поняли, что Корсаков мог забрать интересующую их вещь, выяснили, с кем он встречался и пришли к банкиру. Однако сработали профессионалы, если с охраной справились. Интересно, что они выпытывали у банкира, и что он им рассказал? Скорее всего все, что знал. Может это они и гонялись за Корсаковым по Арбату? Если так, то надо предупредить Шестоперова пока не поздно — он тоже участвовал в сделке.

Корсаков снова позвонил Леониду домой и опять никто не взял трубку.

— Мне надо уехать, — сказал он.

Анюта вздохнула.

— Надолго?

— Хочу проведать Леню Шестоперова, я тебе про него рассказывал.

— Хочешь, я тебя отвезу.

— Это было бы хорошо, — кивнул Корсаков и пошел одеваться.

Куртка висела в прихожей, он критически оглядел ее. Да, в метро в таком виде не пустят — рукав порван, спина в известке. Брюки были не в лучшем состоянии.

— Если ты не против, — сказала Анюта, наблюдавшая за ним, — у меня есть кое-что из одежды.

— Откуда?

— Игорь! Я уже не маленькая девочка, чтобы давать тебе отчет о своей жизни. Есть и все!

— Ладно, проехали. Давай, что есть.

Девушка принесла ему джинсы, толстовку и кожаную куртку.

— Подходит?

— Как на меня шили, — буркнул Корсаков.

Анюта исчезла в спальне. Игорь приготовился к долгому ожиданию, но через пять минут она вышла уже одетая в дорогу. Волосы она заколола в хвост, чуть подвела глаза и слегка коснулась губ помадой.

— Едем?

— Едем, — Игорь чмокнул ее в щеку, — ты молодец.

— Не перехвали, — счастливо улыбнулась она.

Красный автомобильчик бодро вырулил на Пятницкое шоссе и намертво встал в пробке. До выезда на кольцевую автодорогу тащились минут сорок. Корсаков проклял все на свете, но другой дороги из микрорайона Митино не было.

— Можно еще на электричке до Тушино, а там на метро, — неуверенно предположила Анюта, терзая коробку передач, — тут недалеко платформа «Трикотажная», но, говорят, здесь не все электрички останавливаются.

— Нет уж, — отказался Корсаков, — едем, как едем. Может я напрасно волнуюсь и Леня валяется в стельку пьяный, а телефон просто не слышит.

На кольцевой движение было тоже сумасшедшее, но машины хотя бы двигались. Анюта вела автомобиль уверенно, хотя и несколько авантюрно: немилосердно подрезала, переходя из ряда в ряд; нахально втискивалась между попутными машинами.

Шестоперов жил около метро «Варшавская», по кольцу дорога заняла полчаса, но на Варшавке они опять застряли. Повернув на Чонгарский бульвар, Анюта вопросительно взглянула на Игоря.

— Куда теперь?

— Ты — никуда. Вот здесь остановись. Так, теперь сидишь в машине и ждешь меня. Если в течении часа я не появлюсь — уезжаешь и забываешь о том, что мы знакомы.

— Еще чего. Я иду с тобой, — Анюта решительно отстегнула ремень безопасности.

— Ты сидишь здесь и ждешь, поняла? — Корсаков почувствовал, что начинает злиться, — одному мне будет легче скрыться, если что.

— Почему скрыться? Шестоперов тоже замешан в твоих неприятностях?

— Не знаю, но рисковать не хочу. Девочка, — Корсаков привлек Анюту к себе и коснулся губами уголка губ, — ну, не спорь ради Бога.

Анюта шмыгнула носом.

— Ладно, уболтал. Но учти, если ты не придешь через час, я иду за тобой.

— Согласен, — кивнул Корсаков, выбираясь из малолитражки.

«Пусть идет, — подумал он, — все равно не знает, где Леня живет».