Гранитный чертог - Елена Счастная Страница 42

Лерх пробормотал что-то невнятно-ворчливое – кажется, на ариванском – и осторожно, но уверенно начал снимать с Млады рубаху. Раска подбежала, чтобы подсобить. Но лекарь вдруг замер и снова обернулся.

– Так и будешь глазеть, воевода?

Теперь пришло время Хальвдану убираться подобру-поздорову. Как бы безобидно ни выглядел княжеский лекарь, а перейди ему дорогу или ослушайся – упреками заклюет так, что голова весь день болеть будет. Лерх даже Драгомира умел переговорить, если очень нужно, а уж тот славился красноречием на все окрестные земли. Но помимо всего прочего лекарем старик был отменным, а потому князь не пожалел золота, когда выкупал его из рабства в Ариване. За это Лерх был предан ему безмерно, и казалось иногда, что он держит правителя, здоровенного мужика, выше себя больше чем на голову, за своего сына – настолько заботится. И сомнения не было, что для Млады – княжеского дружинника – он сделает все возможное.

Хальвдан, вдруг вспомнив, что передал ему Лешко, спешно поднялся в покои Драгомира. О том, что Млада привезла пленника, правителю, конечно же, доложили. Думается, об этом он и хотел поговорить. Стоило только войти, как князь поднялся навстречу, обошел стол и остановился. Во всей его фигуре чувствовалось напряжение.

– Ты разговаривал с пленником?

Хальвдан едва не споткнулся на ровном месте от такого напора.

– А как себя чувствует кметь, который едва не погиб, тебя не тревожит? – он хмуро оглядел бесстрастное лицо Драгомира.

И заметил, что тревожит. Но князь на то и князь, чтобы перейти сразу к делу. И хранить спокойствие, что бы ни случилось. Хальвдан иногда даже завидовал его самообладанию, коим сам никогда не мог похвастаться.

– Она на попечении Лерха. Беспокоиться не о чем. – Драгомир отвернулся, прошел туда-сюда и снова вопросительно воззрился на Хальвдана, давая понять, что больше о здоровье Млады они говорить не будут.

– Нет, – смирившись, ответил тот. – С мальчишкой я еще не разговаривал. Только узнал, что он – вельд. Каким чудом Млада смогла привезти пленника даже не связанным, я и предположить не берусь. Едва не сотне дюжих деревенских до этого не удавалось, а тощей девице – удалось.

Драгомир улыбнулся так, словно никогда в Младе и не сомневался. С тихим торжеством или гордостью, будто не увидел ее первый раз меньше луны назад, а сам взрастил из отрока. Не зря, получается, заступался и осаживал Хальвдана, когда тот требовал выгнать ее за неподобающее для дружинника поведение. Доверие она оправдала в полной мере. А между тем, если рассудить, картина вырисовывалась странная и загадочная. Раз силой парня удержать не пытались, значит, приехал сам. Какой же вельд добровольно согласится отправиться туда, где его, возможно, ждет не самая легкая смерть? Предатель? Или что еще хуже – соглядатай, который прикидывается желающим помочь?

И задумывалась ли об этом Млада?

– Главное, что наконец-то у нас есть тот, кто сможет пролить свет на вельдов, – проговорил князь, вырывая Хальвдана из размышлений.

– А на смерть троих кметей? Или тебя это уже не волнует?

– Это волнует меня не меньше. Но сейчас каков резон гадать? – Драгомир пожал плечами, сложив руки за спиной. – Просто нужно допросить вельда. Сам займешься или людей Вигена отправить?

Хальвдан знал, каких подручных держит начальник стражи для допросов: с виду – отпетые головорезы и висельники. Спору нет, допрашивать они умели, но вот сомнения вызывало то, как они это делали. Хотя, если нужно, закроешь глаза на любую жестокость.

Он покачал головой.

– Подожди с людьми Вигена. Замучают мальчишку раньше, чем он успеет что-то сказать. Сам потолкую.

Драгомир согласно наклонил голову, но затем подозрительно окинул его взглядом.

– Ты какой-то… пришибленный. Уверен, что справишься? Могу и Бажана отправить.

Хальвдан не сразу осознал смысл его слов. А когда осознал – разозлился. Проклятье! Князь видел его насквозь и наверняка разгадал, что послужило причиной сегодняшней рассеянности. Хоть напрямую и не спрашивал. К чести Драгомира, ерничать первым он никогда не начинал, даже если находился повод – только в ответ на издевки. А потому в его вопросе чувствовалось искреннее участие.

– Уж с тем доходягой, которого привезла Млада – справлюсь, – Хальвдан зачем-то обеспокоенно посмотрел на дверь.

Князь беззвучно усмехнулся.

– Доложишь сразу.

Хальвдан поклонился, как того требовало почтение к правителю, но не слишком низко – как позволяла их многолетняя дружба, – и вышел из покоев Драгомира. Спустившись во двор, не глядя по сторонам, он обошел изгиб замка и направился к темницам. Влажный в преддверии дождя воздух сопротивлялся каждому шагу. Уже смеркалось, а потому кмети, вполне резонно решив, что за событиями прошедшего дня воеводы спрашивать с них ничего не станут, разбрелись кто куда. То и дело они попадались навстречу, и во взгляде каждого читался один и тот же вопрос. Каждому любопытно было бы взглянуть на живого вельда, а то и наподдать ему за все, что творило его племя. И порасспрашивать самолично. А так приходилось ждать, что скажут воеводы или сотники, когда придет время. Те же всей правды точно не выложат, чтобы не трепали лишний раз.

Но уже можно поручиться за то, что по детинцу ходила едва ли не сотня версий того, как погибли кмети. Одна другой сказочней и героичней. Большого секрета в том, конечно, не было. Любой мог бы уразуметь, что кмети столкнулись с вельдами. О том говорили и ранения Млады. Вряд ли в княжестве кто-то, кроме них, отважился бы стрелять в княжеского дружинника. А разбойников в тех местах давно уже не водилось – даже они стереглись супостатов, способных появиться когда угодно.

Но как бы то ни было, правду и подробности рассказать может только Млада. Или вельдчонок, если во время той стычки он к ней и прибился.

За размышлениями Хальвдан дошел до входа в темницы. Здесь было тихо, даже никто не сновал кругом. На мгновение он задержался у двери и, открыв ее, ступил на узкую лестницу, ведущую вниз. Сразу стало зябко. Нечасто приходилось здесь бывать. Да и, видят боги, это к лучшему. Пленники в казематах появлялись очень редко. Только самые страшные преступления могли привести сюда. А обратный путь обычно лежал только на плаху или виселицу.

Пытаясь сквозь дрожащий полумрак разглядеть под ногами скользкие ступени, Хальвдан и сам отчасти чувствовал себя осужденным: настолько гнетущее впечатление производили темницы. Дышать здесь было тяжело. Казалось, с каждым вдохом легкие обхватывает влажным покрывалом. Кое-где вода стекала по стенам прозрачными ручейками: сказывалась близость реки и подземных течений. Однако камни, из которых были сложены позеленевшие от сырости своды, лежали так же плотно, как и много лет назад.

Эти темницы обнаружили, когда князь начал строить замок. Непонятно, откуда им было взяться в деревне, которая стояла на холме, сколько помнили окрестные жители. Однако решено было оставить их как есть: крепкие, многопудовые камни взяли за основу замка. Сам Драгомир никогда не построил бы таких темниц, но разбирать их было слишком долго и утомительно, настолько глубоко они уходили в землю. Многие их помещения до сих пор не разведали: никому не хотелось блуждать сумрачными лабиринтами.