Наблюдатель - Стас Устенко Страница 41
Наблюдатель - Стас Устенко читать онлайн бесплатно
Моя любовница была восхитительна. Плохо было другое: узкая, неудобная кровать, на которой мы еле помещались. Одеваясь, я бурчал про недостатки социалистического образа жизни, при котором люди набиваются как сельди в бочку, а Вероника тихо смеялась.
– Ну что ты смеешься? Зачем эта теснота?
– A тебе не приходило в голову, что это сделано специально? Чувство локтя – слыхал о таком? Именно при Иосифе Виссарионовиче Сталине были начаты масштабные работы по изучению общего энергетического поля людских масс. Тогда ведь готовились ко всеобщему единению, людей планировали селить в бараки на десятки тысяч коек. Представляешь себе такую казарму! Огромные ряды кроватей, все друг у друга под боком, да еще и официально введена общность жен. Это вам не капиталистическое узурпирование по принципу «жена моя, ее не трожь», нет! Захотел тетю Марину – подошел, договорился, лег с ней, назавтра захотел Веронику, – она хохотнула, – спишь с Вероникой! А жена тем временем с дядей Вовой…
– Бред какой-то, если честно.
– Ну вот потому и не получилось. Люди еще не доросли до такой свободы. Поэтому в СССР вопросы, которые планировали сначала решать с помощью общности жен и совместного проживания граждан в бараках, решили другим способом. Ведь для чего это хотели делать? Чтобы у жителей страны быстрее единое энергетическое поле создавалось, чтобы плечом к плечу, каждый соседа чувствовал. А лучше всего чувствовать, когда спишь рядом – или хотя бы в метре, на соседней кровати. Так вот, сейчас очереди есть за всем, чем угодно. Начиная от продуктов питания и заканчивая одеждой, мебелью, автомобилями. Хочет слесарь Сережа купить жене сапоги – будь добр, постой часа четыре плечом к плечу с другими рабочими. Нужно доценту Ивану Петровичу ванную новой плиткой обложить – побегай по хозяйственным. Найдешь – может и пару дней придется потолкаться, по номеркам, с записью. Идет молодая мама Катя домой с ребенком, надо ему молока купить – часа в очереди в продуктовом вполне хватит. Вот все и трутся друг о друга невольно, вырабатывают общее поле. На самом деле мощи у промышленности нашей страны вполне хватает, чтобы все нужды удовлетворить – ведь товары-то не в убыток производятся. Надо больше – больше денег завод заработает, больше людей на работу взять сможет! Но нет, по приказу Партии каждую пятилетку планы занижаются специально – КГБ за всем этим присматривает и нормы выработки регулирует, чтобы очереди не пропали.
– Так вот в чем дело! – я начал безудержно хохотать. – Получается, когда моя тетка в очередях за сосисками стояла, а я по часу рядом с магазином гулял один – это она распоряжение Партии выполняла!
– Невольно…
– Слушай, ну так вот из-за этого «невольно» к 1991 году власть коммунистов в стране и кончилась, а СССР развалился. Дотерлись в очередях…
– Майкл, я понимаю, что у нас разные идеологические взгляды, но… Кстати, нам пора к Кантимирову.
В комнате для заседаний горел такой же безмерно яркий белый свет. В его лучах кровь на столе казалась очень темной, почти черной, а человек, уронивший лицо между локтей, выглядел тряпичной куклой. Это был Кантимиров. Кто-то очень аккуратно воткнул ему разделочный нож в основание черепа. Почему-то мне это не показалось страшным или даже странным.
– Вероятно, это сделал его знакомый, зашел за спину и…
– Умно, Майкл, очень умно. Да тут на станции все друг другу знакомые и хорошие товарищи, мало ли кто решил до шкафа дойти. А Кантимиров – личность увлеченная, он и головы бы от своих записей не поднял, так что незнакомец тоже мог здесь побывать.
– Давай его обыщем, вдруг что-то осталось.
Но карманы Кантимирова оказались совершенно пусты, если не считать красивой перьевой ручки. А вот рядом с трупом на столе лежала маленькая черная записная книжка – «Молескин».
– Смотри, кажется, у тебя такая же была, – кивнула Вероника.
Я открыл книжку и начал читать.
Спускаясь вниз, в этот мини-город, построенный на глубине двухсот метров под землей, я испытывал трепет. Кажется все то, чем я занимался ранее, было лишь подготовкой к этому важнейшему свершению…
– Интересно, так это он – автор дневника? Зачем же было описывать действия Кантимирова как своего руководителя? Шизофрения? Или маскировался так, чтобы не вычислили в случае оказии? Кстати, последняя дата – сегодняшняя, все, что было описано далее, типа, еще не произошло… Ну ладно, может, записи нам еще пригодятся, – я спрятал «Молескин» в карман, подумав, что эта вещь меня снова нашла. – Кстати, возможно, он пришел сюда с бумажными выкладками, но убийца…
– …Забрал их. Конечно, более никаких резонов в гибели Кантимирова нет, – Вероника снова свернулась в сжатую пружину. – Нам надо ввести чрезвычайное положение на станции, оставить всех в комнатах, сделать обход и провести краткие допросы. Это не должно остаться безнаказанным.
– А, может, наверх?
– Пока нет. У нас есть все полномочия для расследования. Если сделаем доклад сейчас – пришлют профессиональных следователей, но тогда мы уже не будем руководить операцией. Придется снова их убеждать, пересказывать то, что с тобой произошло. Попробуем распутать все сами, согласен?
– Ну как сказать… То, что происходит здесь и сейчас, идет уже явно не по описанному в дневнике сценарию, а предугадывать события я не умею. Детективной помощи от меня тоже не жди – в детстве Сименона и Конан Дойля читал, конечно, но как вести профессиональное расследование, я не знаю. Если интересно мое мнение – лучше, наверное, запросить помощь.
– Послушай, Майкл, чутье на людей у тебя есть, это главное, а допросы я проведу. Не хочу сейчас помощь запрашивать, не знаю почему, но не хочу. Давай так – если до завтра не разберемся, вообще станцию покинем и передадим расследование другой бригаде. Я вижу, как тебе здесь некомфортно…
– Договорились.
Тут раздался характерный писклявый сигнал.
– Вызов с главного пульта. Пойдем! – она заспешила к двери.
Пульт был расположен в большом конферецзале. Когда мы дошли до него, уже включилась громкая связь.
– Коллеги, это Егор Петрович. Нарушаю все запреты, но что делать, раз так все пошло. Забудем про Протокол…
– Слушаем вас.
– К нам товарищ Сергей Шаповалов прибыл раньше графика и всех тут построил – мол, хочет вас увидеть, и точка! Я заслал его вниз с час назад, вы еще не встретились? Кстати, простите за технический сбой. Лифт мои ребятки давно вытащили и починили.
– Егор Петрович, вы же знаете, что этот сеанс связи – нарушение всех регламентов, а я своей карьерой дорожу. Какой смысл докладывать мне о таком незначительном вопросе?
– Но я думал, раз уж вы… – тут наверху вдруг что-то зашуршало, и Проволока отключился.
– Послушай, мне интересная мысль пришла в голову… – я обратился к Веронике. – Ведь если тот Лазаревский из будущего, который помог мне сюда попасть, и этот здешний Лазаревский, который погиб, – одно и то же лицо, то… То моего будущего уже не существует, и возвращаться мне некуда. Хреновые дела.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии