Кольца вероятности - Александр Лоскутов Страница 41

Подполковник наконец-то зашевелился:

– Уходи отсюда.

– Что происходит? – с нажимом в голосе повторил я.

Он сдался. Хмуро посмотрел на меня. Сплюнул.

– Нас атакуют. Сегодня в двадцать один двадцать шесть поступил сигнал от одного из наших агентов о том, что в город прибыла группа боевиков Отколовшихся под предводительством Олии Саччи. Михаил Шимусенко в это время находился на операции где-то в районе подмосковных дач. После подтверждения информации он свернул свою группу и спешно выехал в штаб. – Я слушал со все возрастающим удивлением, а вояка по-деловому отчитывался передо мной, одновременно разворачивая какую-то здоровенную бандуру и пристраивая ее на подоконнике. – В двадцать два ноль пять поступило еще одно сообщение: в Москву по железной дороге прибыли Рогожкин и Ши Чен. В двадцать два сорок шесть возвращающаяся группа Шимусенко столкнулась в нескольких километрах от штаба с отрядом Саччи и, понеся некоторые потери, отступила, лишившись автотранспорта.

Подполковник все говорил и говорил:

– Потеряв две трети своего состава, оперативная группа Михаила встретилась с вышедшей им навстречу группой поддержки. В результате столкновения отряд Саччи отошел западнее, позволив нашим людям укрыться в штабе и подготовиться к неизбежному штурму.

– Здесь Олия? – Я лихорадочно соображал, пытаясь припомнить, что я знаю об Олии Саччи.

Не столь уж и много. От имени Отколовшихся руководит австралийским регионом. Высокомерна и амбициозна. Кольцо получила сравнительно недавно, всего два или три года назад. Вот и все. Немного. Но как раз достаточно, чтобы понять, что эта дамочка способна прихлопнуть меня как муху.

– Не только Олия. Рогожкин и Ши Чен тоже здесь.

Елки зеленые! Трое Отколовшихся против одного Михаила. Они же здесь все сметут. И меня тоже!

– Где же милиция? Почему власти не вмешиваются? Здесь же почти война идет!

Подполковник явно обозлился:

– Не твое дело! И позволь мне повторить твои же слова: ты мне не командир! Это дело Братства, и только Братства. Наши внутренние проблемы, а не московских властей.

Идиоты! Нас же сейчас всех поубивают, а они играют в благородство. Это наше дело, ах, а вот это – не наше… Ослы…

Или я чего-то не понимаю?

– Я могу помочь? Что-нибудь сделать?

– Держи.

Он сунул мне в руки что-то похожее на пулеметную ленту, а сам, развернув свое оружие, установил станок на подоконнике. Я посмотрел на полутораметровой величины махину, которую он направил на стоящие во дворе машины Отколовшихся. Да… Это уж точно был не пистолет Макарова. Пулемет! Мощный! Внушительный! Судя по тому, как бедняга подполковник тужился, ворочая эту железяку, весила она никак не меньше тридцати пяти-сорока кило… На месте тех, кто сейчас засел во дворе, я бы уже удирал.

– Что стоишь? Хочешь помогать – помогай.

Я и помогал. Своим присутствием. Все равно такую штуку я видел впервые.

– Обеспечь поддержку.

– Как?

Подполковник что-то буркнул и выругался, метнув в меня испепеляющий взгляд.

– Кольцом конечно же. Постарайся скорректировать мою стрельбу. И прикрыть от ответного огня.

Я понятия не имел, о чем он говорит, но все же кивнул.

Пулемет загрохотал так, что мне захотелось немедленно выпрыгнуть в окно. Не было слышно даже собственных мыслей. Я сжался у стены и заткнул уши ладонями.

Что за мучение! В моей больной голове каждый выстрел отдавался подобно удару молота. Еще немного, и этот молот выколотит из меня последние жалкие остатки рассудка.

Очередь прервалась.

И наступила благословенная тишина, в которой перестрелка на улице казалась птичьим чириканьем.

– Давай ленту.

Я поднял валявшуюся неподалеку увесистую пулеметную ленту и сунул ему в руки.

– Прикрывай.

Звук стрельбы перекрывал все остальные звуки.

Я честно пытался сосредоточиться, чтобы приказать кольцу защитить не только меня, но и подполковника, но, к сожалению, никак не мог собраться с мыслями в этом шуме. «Защищай меня. Защищай меня. И его тоже… Прикрой нас от этих идиотов. И пусть ни одна пуля не полетит в нашу сторону».

Снова громоподобная очередь. И яркая вспышка. Кажется, во дворе только что взорвалась одна из машин.

– Ленту давай.

Пулемет строчил как сумасшедший. Из ствола вырывались яркие язычки пламени. Подполковник со стальным выражением на лице, припавший к водруженной на подоконник смертоносной машине, сейчас напоминал мне незабвенного Шварценеггера во второй части «Терминатора». Вот только Арни весь такой из себя мощный и накачанный, а подполковник – тощий как былинка. Я прикрыл глаза и даже, кажется, сумел выдавить нечто похожее на улыбку.

Когда же закончится этот грохот?.. Я уже, наверное, навсегда лишилйя слуха.

Взрыв. Чехарда цветных пятен перед глазами. Невыносимая боль во всем теле, от которой хотелось завыть. И слабость, слабость, слабость. Как же мне плохо…

Я поднял голову и трясущейся рукой утер сочившуюся из носа кровь. Почему это я валяюсь на полу? Что случилось? Где?.. Как?..

Больно! Очень больно.

Полубезумным взором я осмотрелся по сторонам. Разрушенные стены, исполосованные в мельчайшие лохмотья занавески, пляшущие кое-где язычки пламени.

Так… Понятно. Очевидно, у кого-то там, во дворе, нашелся гранатомет. А чертова железка внутри моей руки и не подумала меня защитить. Хотя… Как это? Ведь я жив! Я жив, значит, все будет в порядке. Может быть.

Я поднялся на четвереньки и, не удержавшись, снова упал, пребольно шлепнувшись на живот. Зубы коротко лязгнули, когда мой подбородок познакомился с какой-то валяющейся на полу металлической штуковиной. Я утробно рыкнул и попытался сфокусировать взгляд.

Пулемет. Я только что чуть не выставил себе половину зубов об эту чертову махину. Протянув руку, я потрогал массивный ствол. Горячий!

Итак, пулемет здесь. А где же мой бравый инструктор по стрельбе? Где подполковник?

Ага, вот он… Мертвый.

Я тупо смотрел на его окровавленное лицо и не знал, что же делать дальше. Все мысли мгновенно вылетели из головы. Я просто стоял на четвереньках и смотрел. Смотрел. Этажом ниже продолжала бушевать перестрелка, а я смотрел. Смотрел в лицо человека, погибшего… ради чего? Что я знаю о целях Братства?

Хотелось немедленно растянуться на полу, закрыть глаза и никогда больше не шевелиться. Пусть они там делают, что хотят. Пускай воюют. Пускай убивают, если им это нравится. А я хочу домой. Домой хочу!

Я смотрел. Сочащаяся из носа кровь капала на пол.

Дурак. Что же я здесь делаю? Какой же я глупец…