Крадуш. Тёмные души - Ольга Болдырева Страница 41

Мне не верилось, что сестра по собственной воле могла сделать такое.

– Думаешь, я что-то сделал с княжной Квэлле? Вынудил ее? Хочешь вступиться за честь сестры?

Вот еще! Пусть сама разбирается со своей честью и прочими добродетелями, которых у такого чудовища, как моя сестра, просто нет.

– Ты понял все верно. Келебриэль помогла мне. Когда-то она, даже странно вспомнить то время, была настоящей бунтаркой и смотрела на жизнь иначе. Мы пытались… впрочем, не важно, я знаю, что в ней давно все это перегорело и отболело, и Келебриэль больше не разделяет моих взглядов.

Интересно, а Хвэста знает, что моя сестра сейчас где-то в городе зализывает раны? Я подумал, что было бы славно устроить этим двоим встречу… Главное, чтобы они снова не сговорились.

Чтобы не обрывать беседу на такой ноте, я осторожно уточнил:

– За что тебя приговорили к смертной казни?

Хвэста криво усмехнулся и резко поднялся на ноги.

– Наконец-то ты решился и перешел к действительно важным вопросам.

А вот и не угадал! Но я был рад, что сородич посчитал предшествующий разговор безобидной прелюдией.

– Отвечу на предстоящем приеме. Ты ведь приглашен? Отлично! Увидимся во дворце. Но только учти, завтра при встрече уже ты сначала расскажешь мне то, что я захочу. Договорились?

Пришлось опустить голову, чтобы скрыть кривую улыбку. Я узнал все, что собирался. Точнее, то, что пообещал узнать леди Мосфен. Продолжать общение не имело смысла, пусть слова Риваэля и поселили в голове смуту и неуверенность в том, что я хоть сколько-нибудь знал, как в действительности обстоят дела в Первоземье.

Прощался с сородичем я в смешанных чувствах.

Риваэль на выходе из сада коснулся треснувшего камня в перстне, натянул образ приятного господина и, пожав мне руку, направился вверх по улице. Несколько минут я смотрел ему вслед, пытаясь понять, что же сейчас произошло. Зачем Хвэста понадобился этот разговор? Риваэль не узнал ничего полезного и не сообщил чего-то важного. Не мог же он прийти только потому, что затосковал по общению и захотел ненадолго скинуть иллюзию?

Или мог?

Я почесал в затылке, помянул Триаду и, ссутулившись, побрел в другую сторону. Сейчас мне хотелось проветрить голову, потому что от множества вопросов и непонимания начало ломить в висках. Но далеко я не ушел, наткнулся на служителя Освина. Церковник сидел на ступенях дома Генты и листал «Книгу Создания» в свете магического фонаря.

– Оскарби? – позвал я, остановившись рядом.

Юноша вздрогнул и едва не выронил книгу.

– Кериэль, ты к Генте? – Мне показалось, что голос служителя был каким-то напряженным.

– Нет, розы в саду навещал, – я присел рядом на ступени, – а вы с Гентой поссорились, что ли?

Жаль, если так. В нашу последнюю встречу мне показалось, что колдунья и служитель нашли общий язык. Я даже позавидовал уюту, который чувствовался в доме.

– Не поссорились, – Оскарби закрыл книгу и устало потер лоб, – у меня последние дни не получаются проповеди, и пары фраз связать не могу. А Гента магией занимается. До меня то и дело долетают обрывки заклинаний, слышится шум, взрывы – никак не сосредоточится.

Я оглянулся на входную дверь, до которой можно было рукой дотянуться.

– Как-то недалеко ты ушел… здесь шум, наверное, тоже слышится, – с легким недоумением заметил я. Тем более сейчас в доме было тихо.

– Не ушел, – тоскливо согласился служитель Освин, – мне так спокойнее. Я слежу, чтобы Гента не покалечила себя каким-нибудь дурацким заклинанием или не устроила пожар. И как раньше она одна справлялась – не представляю! Сейчас Гента конспект дописывает, поэтому тихо. А дальше она собиралась со светлячками поупражняться…

Я задумчиво посмотрел на Оскарби, в свете фонарей можно было заметить легкий румянец, появившийся на щеках юноши. Ну вот! Опять я попал в какие-то посторонние любовные дела. Вот что сказать или посоветовать? Или тут вообще утешать нужно? Все-таки колдунья и церковник – совершенно невероятное сочетание. Они будто в двух разных мирах живут… пусть эти миры и пересеклись случайным образом в небольшом фиолетовом доме.

Когда я придумал идею с чердаком, как-то не рассчитывал на подобный поворот.

– У меня ведь обет безбрачия, – тихо пробормотал Оскарби, каким-то образом уловив, что я догадался о его чувствах. – И вообще, почему я думаю про этот дурацкий обет?! Гента ведь мечтает стать дипломированным магом, открыть свою практику. Она самостоятельная, давно живет своим умом и не верит в Триединого. Что может ей предложить бедный священник?

Я совсем не уверен, что Генту интересует романтика и возможный брак, и дело даже не в том, кто и что может ей дать.

– Тебе надо отвлечься, – предложил я, – и не сидя на ступенях дома. Тут легче не станет.

– Но как же светлячки… – Оскарби тоже обернулся на дверь.

– Она колдунья. Я уверен, что Гента не спалит дом и не пострадает сама. Может, конечно, что-нибудь сломать, но это неизбежно. Либо иди спать – завтра перед проповедью придумаешь, что сказать, либо погуляй по городу и проветрись.

Служитель вздохнул:

– Я бы, наверное, погулял. После смерти его преосвященства господина Дангело Кестежу епископат пока не назначил преемника. И если раньше я не мог отлучаться далеко или надолго из прихода, теперь, без постоянных проверок и придирок, стало гораздо легче жить. Но все-таки ночь – не лучшее время для прогулок. Решит кто-нибудь проверить, есть ли у меня деньги, я смогу только зачитать им пару стихов…

– Грозное оружие! – хмыкнул я и поднялся на ноги. – Давай пройдемся вместе до набережной. Я тебя защищу. Заодно, может, ты мне разъяснишь один момент из «Книги Создания».

Идея пришла внезапно. Если взрыв и странные находки в подвале «Женского дома» связаны именно с главой о создании первого человека, то с кем же еще советоваться, как не со служителем Триединого?

Оскарби неуверенно семенил рядом, подстраиваясь под мой быстрый шаг. И я, чтобы не мучить непривыкшего церковника, пошел медленнее. В конце концов, мы же гуляем, а не спешим на пожар!

– Я буду очень рад помочь тебе всем, чем только смогу! – пылко и немного запыхавшись заверил меня юноша.

– Объясни мне, пожалуйста, смысл стиха, в котором Триединый создал людей из своей двенадцатой пары ребер. Насколько мне известно, старший и младший эпосы расходятся только в том, был ли создан человек до объединения богов или после.

Служитель явно не ожидал вопроса подобного рода. Он едва не запнулся и несколько мгновений подбирал слова.

– Есть несколько разных трактовок, Кериэль. Мне нравятся две. Они, на мой взгляд, дополняют друг друга. Первая – древняя, более сакральная, повествует, что Триединый использовал ребра, чтобы утвердить единство себя со своими созданиями. Но также это подчеркивает более низкий ранг людей, ведь их сотворили не из чистой силы, как иных божественных помощников. Именно поэтому человек всегда должен подчиняться Триединому как послушный сын, почитающий и боящийся отца своего и следующий его наказам. Вторая трактовка – новая, ее описал в своих трудах папа Иоанн Пятый всего два столетия назад. Он любил сочетание магии и науки и искал ответ на вопрос: почему именно ребра Триединый выбрал в качестве материала? Предположений во все времена было много. В некоторых даже говорилось, что с течением времени и упрощением языка утратился правильный перевод и в оригинале имелась в виду другая кость. Но Иоанн обратил внимание на опорно-двигательную систему драконов после оборота. Ты разбираешься в драконьей анатомии, Кериэль?