Роркх. Потрошитель 2 - Вова Бо Страница 41

Только следы на земле, указывающие на то, что тут кого-то тащили. И вновь всё вокруг погрузилось в звенящую тишину.

— Мистер Люц, моё почтение, — послышался голос и у меня по телу пробежали мурашки.

Один из самых больших страхов детства — монстр оказался прямо у меня за спиной. За мной пришло худшее из чудовищ. Для первой волны так уж наверняка.

— Мистер Грубер, — я убрал пистолет в карман плаща и медленно обернулся.

— Я крайне удивлен вашим желанием вновь со мной встретиться, — старик ехидно улыбался. — Ещё и ночью. Но ещё больше меня удивляет то, что вы пришли с этим ненормальным.

Он что-то ещё сказал, но я пропустил мимо ушей. Сейчас весь свой ресурс я старался направить на мозговой штурм. Воевать вот так в открытую вообще не выход. Поэтому у меня в голове проносились нескончаемым потоком все возможные варианты.

Прикинуться дурачком? А может мёртвым? А ещё лучше — мёртвым дурачком! Или всё же постараться незаметно прицелиться сквозь карман и…

— И давайте без глупостей, — Грубер словно услышал мои мысли.

От его прожигающего взгляда мне стало не по себе. Я убрал руку от кармана, потому что чувствовал, что ещё немного и старик психанёт. Тогда я точно стану мёртвым дурачком.

Неподалёку раздался жуткий вой, заставивший меня вздрогнуть. Непроизвольно я даже обернулся и начал пятиться к Груберу. Инстинкт самосохранения упрямо толкал меня поближе к нему.

Он ведь человек, а мы на территории монстров. С ним должно быть безопаснее. Но в тоже время всё моё естество кричало о том, что я совершаю ещё большую глупость.

— Не пугайтесь, — рука старика легла мне на плечо. — Это моя девочка играет с вашим другом. Вы же должны были заметить… почувствовать, наконец просто догадаться, что чего-то не хватает. Неужели нет?

— Охотничья собака, — тихо, едва слышно, прошептал я, так что старик мог лишь догадываться о моих словах.

Вот чего не хватало в его образе. Я же заметил это при нашей первой встрече. Импова псина… у Грубера была импова псина. Ещё и способная быть невидимой.

— Браво! Призрачная ищейка.

— Но почему вы напали на нас?

— Почему? Простите, я видимо не совсем улавливаю суть вашего вопроса, — удивился Грубер.

— До конца партии ещё очень далеко. Вы же никогда не вмешивались. И я бы понял, если бы от этого прямо сейчас зависела ваша жизнь. Так почему нарушили своё же правило и напали?

— Ах вот о чём речь, — лицо старика расплылось в улыбке. — Видите ли в чём дело, дорогой мой… Я и сейчас своих правил не нарушил.

— Как? Даже если Овер ещё жив… то они… — я повернул голову и посмотрел на аллею мертвецов.

— За эту инсталляцию прошу меня извинить, — хмыкнул Грубер. — Не сдержался, каюсь. Но прошу вас не забывать о том, что я дал слово не влиять на исход партии своим вмешательством.

— Я об этом и говорю.

— Так будьте же добры и скажите мне, мистер Люц, в чём заключалась цель вашей текущей партии. Только настоятельно не рекомендую мне врать.

И что делать? Врать нельзя, а правду говорить совсем не хотелось.

— Этим вы мне и нравитесь, — Грубер жестом предложил проследовать к столикам небольшой летней кафешки. — Умный человек понимает, что иногда лучше промолчать. И свое лицо сохранишь и не оскорбишь собеседника ложью.

Логика Грубера была проще самой простоты. Мы шли в ночь, чтобы его убить. А это по его скромному мнению было попросту невозможно. По крайней мере для таких неумелых котят, как мы.

— Отсюда следует, что исходом партии для всех вас, так или иначе, будет смерть, — подытожил старик. — Кто раньше, а кто позже, но… все вы сегодня умрёте. Сами того не осознавая вы развязали мне руки.

— Не то, чтобы я жаловался, но почему мы с вами сейчас говорим? — я уселся за столик.

— Мне нравится ваше общество, и поэтому хотелось бы ещё немного поговорить, — Грубер поправил ружьё, висевшее на плече, и занял место напротив. — А вы, полагаю, просто не спешите умирать. Хоть это и неизбежно.

Один за другим справа от нас прогремело два взрыва.

Совсем недалеко, где-то на соседней улице. А следом снова раздался вой. Похоже «девочка Грубера» и Овер всё ещё продолжали свою смертельную игру.

— Да будет вам, Люц, прекратите уже, — старик развёл руками, с призывом прислушаться к нему. — Хватит уже надеяться и ждать, что Овер придёт и поможет. Это исключено. Ваша главная ошибка в том, что связались с этим безумцем. На что вы рассчитывали? На какой результат?

— Что получится, — процедил я сквозь зубы и откинулся на спинку кресла. Продолжая, как и прежде, держать свои руки на столе, на виду у Грубера. — Надеялся, что получится вас убить.

— И как? — старик зашелся смехом. — Получается?

— Скажу немного позже.

— Даже так? — удивился Грубер. — Надежда всё ещё жива? Меня просто раздирает от любопытства, как это возможно в вашем положении.

— Просто я кое-что выяснил.

— Заинтригован. И весь во внимании.

— Скажу… через двадцать минут, — я облокотился локтями в стол и, сложив руки в замок, уперся в них подбородком.

Мой нынешний хант это так, ничего особенного. Но даже от него не ускользнуло то, как отреагировал Грубер на мои слова. На какие-то доли секунды зрачки старика расширились.

Он всерьез заинтересовался.

— Забавно, и почему вы думаете, что проживёте столько времени? — но при этом старик решил напомнить, что это я нахожусь в его власти. И никак не наоборот.

— Хорошо. Я скажу вам. Но только через двадцать минут. Если конечно к тому времени ещё буду жив.

— Стараетесь тянуть время, — прищурился старый охотник.

— И не скрываю этого, — я улыбнулся в ответ.

Ставки сделаны! Ставки более не принимаются!

Грубер лишь молча кивнул и впервые на моей памяти снял ружьё с плеча. Он поставил его, облокотив на столик. А сам поуютнее устроился в кресле, словно собирался вздремнуть.

Но, он конечно этого не сделал. И не подарил мне сектор приз на барабане со спящим, безоружным собой.

— А почему вы убили отряд именно тут? — молчание меня нервировало, и я решился заговорить первым. — А не возле убежища.

— Чтобы не я к вам, а вы ко мне, — старик снова довольно щурился. — Вам ведь не известны все детали плана по моей ликвидации? Я прав?

Овер и правда обрисовал мне свою задумку лишь в общих чертах. Мне оставалось лишь кивнуть. И слушать, благо хоть в этом дед меня не раздражал. Он с легкостью делился информацией о том, что уже случилось и не играло больше никакой роли.

Оказалось, что план был обречён с самого начала. Самый первый его этап был полностью провальным, что уже само по себе не оставляло нам ни малейших шансов на успех.