Книга Ветра и Крови - Сергей Котов Страница 41

8960 лет до Перехода

Те, кто оборудовал этот зал для собраний, явно были в курсе и возможностей маскировочной одежды, синтезированной Гайей, и тюрвинга перемещения. Ряд устройств и ловушек были предназначены для того, чтобы блокировать их использование: невидимые сетки, изогнутые световые колодцы и тому подобное.

Однако возможности Гайи были им до конца неизвестны. Иначе они бы подстраховались, чтобы не допустить проникновение в помещение мельчайших клеток мицелия, обладающих сенсорными свойствами. Благодаря им, я мог видеть и слышать всё, что происходит в помещении, как будто бы сам там находился. Гайя транслировала информацию непосредственно мне в мозг.

Я плохо помнил этих двоих. Из всех «тяжёлых» я более-менее близко общался только с Максом, оставив ему управление своим подразделением. Имена в памяти не отложились. Но лица я всё-таки узнал, несмотря на следы возраста.

Им обоим было под семьдесят. Очень неплохой результат для той эпохи, в которой они жили. Возможно, следствие грамотного подхода при наличии современных знаний по медицине. О своём здоровье они точно заботились и выглядели вполне крепкими стариканами. И не просто стариканами. В их голосе и жестах появилась привычка повелевать. Это когда каждое слово произносят будто бы с ленцой, чуть прикрыв глаза, но при этом оно падает на пол с отчётливым стуком, как гранитная глыба.

— Безусловно, они победят, — вещал один из беглецов, — если вещи будут идти своим чередом.

— Но у нас вдесятеро больше солдат! — возразил военачальник; бывалый рубака лет сорок на вид, лицо со шрамом через правую щёку. Он был одет в какое-то подобие кольчуги, прикрытой кожаным нагрудником, — мы на своей земле. И что же, испугаемся жалкой горстки кочевников? — вместо «кочевников» он использовал другое слово, аналога которому просто нет в русском языке. Оно обозначает слаборазвитых представителей нищих кочевых народов, которые, по мнению говорящего, находятся на одном уровне развития с животными.

— Они победят. Я говорил, что у них есть свой Бог, который им помогает. Этот Бог реален, — продолжал беглец, — и его не одолеть обычными способами.

— Я наслышан о твоих подвигах в прошлом, Владетельнейший, — сказал ещё один из присутствующих, тоже военный, — но тут, в узком кругу, давай не сушить друг другу мозги, — этому выражению я не смог подобрать адекватной замены в русском.

— Ты тоже думаешь, что тогда это было просто удачное стечение обстоятельств? — зловеще улыбнулся беглец, — всего лишь случайная эпидемия?

— Все мы под Вэилом ходим, — примирительно сказал военный, — у нас общие цели. Мы на одной стороне. Нельзя допустить, чтобы какие-то выскочки угрожали нашим землям.

— Вот поэтому мы сделаем то, что задумано.

— Я не доверяю женщинам, Владетельнейший, — заявил военачальник со шрамом, — по мне так верное копье лучше любовных чар. Это оружие может бить в обе стороны. Я не понимаю, как именно ты хочешь это сделать. Послать тысячу красивых гетер? — я знаю, что слово «гетера» греческое, но говорящий использовал термин, который означает представительниц древнейшей профессии, но без негативного оттенка; конечно, можно было бы сказать «гейша», но гетера, по крайней мере, ближе географически к местам, где мы находились.

— Нам не нужны гетеры, — снова зловеще улыбнулся один из беглецов, — они безумно полюбят друг друга.

Военачальник недоверчиво поднял бровь, но промолчал.

— Полюбят до смерти? — спросил ещё один из членов совета, какой-то пожилой вельможа с золотыми перстнями на толстых пальцах.

— Всё так, — кивнул беглец, — поэтому будьте подальше, когда мы это сделаем. Иначе с вами случится то же самое.

— Вы поймёте о чем мы говорим, когда увидите то, что от них останется, — осклабился второй из сбежавших спецназовцев.

— Тогда на этом и договоримся, — военачальник почтительно склонил голову, — но своих воинов я буду держать в полной готовности. Не хочу опозориться, если вдруг они проявят коварство, которым так славятся.

— Но постойте, — снова вмешался вельможа, — разве не разумно было бы дождаться смерти их предводителя, Мойи? Говорят, он один общается с Богом. Если его не будет — как они будут обращаться за помощью?

— Это могло быть разумно, — ответил один из беглецов, — если бы они не шли на нас, прямо сейчас, угрожая войной и отнимая наши земли.

— Мне спокойнее, потому что я знаю, что наши воины будут готовы, — сказал вельможа, — при всём бесконечном уважении к тебе, Владетельнейший.

— Что ж, — кивнул беглец, — развлекайтесь. Готовьтесь к большой войне, которая не состоится.

Изображение подёрнулось рябью и исчезло. Я снова был на берегу моря, возле обрывистого берега у основания которого притаился челнок. Катя стояла рядом, тревожно вглядываясь в мои глаза.

— Всё в порядке? — спросила она.

— В полном, — кивнул я.

— Я переживала. Мы раньше такого не делали.

— Ты отлично поработала, — сказал я, после чего поднял руку и погладил её шелковистые волосы.

— У меня нет сомнений, где находится сам тюрвинг, — продолжала Катя, — вчера Константин побывал в одной пещере, которая была вне поля моего зрения. Должно быть, тюрвинг был там с того момента, как он устроил тот ужас в горах.

— Ты права, скорее всего, он потерял бдительность. Почти сорок лет в этом мире… он уже не наш современник. Надо это понимать.

— Как мы поступим? — спросил я.

— Ты пойдешь туда и заберёшь тюрвинг, — ответила Катя.

— А потом? — спросил я, — оставим их на растерзание вельмож? Когда их обещание останется не выполненным? Или… — признаться, я подумал на секунду о том, чтобы использовать тюрвинг против них самих, но картины, увиденные в горном селении, всё ещё были слишком свежи в памяти, — хотя нет, никаких «или», — закончил я.

— Посмотри, пожалуйста, где-то в записях челнока должно быть изображение любовного тюрвига, — попросил я Кая.

Напарник только что вышел из нашего маленького спортзала, где тренировался на пару со Львом. Надо сказать, за три года пребывания в примитивном обществе они умудрились разработать целую систему по поддержанию должной физической формы без опоры на технические приспособления и гимнастические снаряды. А ещё, предполагаю, заложили основы будущего культа человеческого тела в одной из будущих цивилизаций.