Тень Серафима - Наталья Корнева Страница 40

Но кое-что всё-таки было ему подвластно.

Рыжие пряди волос, в беспорядке падавшие на лицо, потускнели, поблекли, теряя свой цвет. Казалось, это полупрозрачные пряди тумана. Невысокую фигуру уже было не различить в проеме окна — контуры постепенно размывались, таяли, стирались… и наконец пропали полностью. Человеческая плоть смешалась с воздухом, растворилась в густом молоке тумана и исчезла, перейдя в иное, неплотское состояние.

Серафим сделал шаг вперед и безо всяких крыльев легко воспарил над землей.

Задержка — на долю секунды, не больше. Вполне достаточная для того, чтобы оглядеть окрестности, отыскивая вероятные ловушки внимательным, вобравшим все краски мира взглядом. Ничто не скроется от взгляда того, кто смотрит насквозь.

Уже в следующее мгновенье призрак стоит на земле, опустившись мягким прыжком, упруго и совершенно бесшумно. Еще миг — и тень скользнула в ближайший безлюдный проулок, двигаясь много быстрее человека. Слишком скоро даже для грубого восприятия человеческого глаза.

Инквизиторы уже ворвались в оставленную ювелиром комнату, опоздав на какую-то минуту, но наградой им оказалась лишь пустота. Порывы сырого воздуха увлекли наружу занавески, которые расстроенно махали на прощанье ушедшему, словно вышитые платки в руках провожающих.

Минута. Одна-единственная неполная минута!

Чудовищное опоздание. Непростительное, если собираешься ловить того, кто стремительней ветра.

* * *

Убедившись, что оказался в безопасности, Серафим принял привычный облик. Туман не спешил рассеиваться, давая дополнительные возможности оставаться незамеченным. Однако в городе стало небезопасно. Активность инквизиции очевидно увеличилась: если раньше встретить на улице кого-то из её адептов было достаточной редкостью, то уже за сегодняшнее утро Себастьян видел четверых, откровенно осуществлявших наблюдение за ключевыми районами города. И это если не считать тех, кто ни свет ни заря бестактно явились к нему без приглашения.

Но, вот беда, разминулись с хозяином и не застали дома.

Ювелир мысленно чертыхнулся. С давних пор он недолюбливал Ледум. Зачастую казалось, что этот чертов город стеклянный, и каждый его житель всегда может с точностью сказать, где находится любой другой. Здесь не было никаких секретов, никакой частной жизни. В особенности это касалось приезжих, представителей криминального мира и работников спецслужб, которые вообще контролировали всех и вся. Более тоталитарного и полицейского режима, да еще и под прикрытием доктрины абсолютных свобод, Себастьян не встречал ни в одном из городов Бреонии, хотя за свою беспокойную жизнь успел побывать в каждом. Официальная доктрина утверждала свободомыслие в высшем его проявлении, отдавая анархизмом и вседозволенностью, но на практике была лжива от начала и до конца.

Так же лжив и лицемерен был и сам Ледум, серый город греха.

Однако стоило всё же сказать спасибо, что инквизиторы заявились не вчера, когда он бессильно валялся в забытьи. Это было бы самой глупой и жалкой смертью, которую Себастьян только мог себе вообразить. К тому же, приход незваных гостей так кстати избавил его от привязчивой девчонки, с которой ювелир уж и не знал, что делать. Уж чем-чем, а учениками он обзаводиться не намерен, — да и возраст не тот, пока не убелён сединами. Тем более, прости Изначальный, такими бесперспективными учениками.

Итак, на этом положительные моменты, к сожалению, заканчивались. Из отрицательных: у него нет ни малейшего представления, как выполнить взятый заказ; за его головой начали охоту все здешние адепты чистоты человеческой крови; ему совершенно негде спрятаться, по крайней мере, надолго. Можно, конечно, бегать от них по городу, как заяц, но рано или поздно он устанет и неминуемо попадет в западню. К тому же, такой подход заранее ставит ювелира в невыгодное положение жертвы, зверя на лове, и лишает каких-либо возможностей продолжать поиск турмалина. Тот, кто бежит, однажды обязательно будет пойман.

Так не пойдет.

Себастьян крепко задумался. В принципе, было в Ледуме одно проверенное место, где можно попытаться укрыться. Конечно, если его до сих пор не обнаружили и не уничтожили здешние дотошные ищейки. Каждый раз, возвращаясь в этот город, ювелир с замиранием сердца шел туда, боясь увидеть пепелище на месте райского сада. И каждый раз душа радовалась и ликовала, когда он убеждался, что всё в порядке, что беда снова обошла стороной. Это был заветный дом, в котором всегда ждали и были готовы принять.

Фактически, это был дом, которого у него никогда не было.

Приняв решение, Себастьян немного успокоился. Да, стоит отправиться туда, честно всё рассказать и попросить убежище. Почти наверняка ему не откажут.

Взглянув на часы, ювелир мимоходом отметил, что с момента утреннего бегства из гостиницы прошло ровно два часа. Как раз на это время он опрометчиво назначил встречу с Софией. Интересно, удалось ли девице выбраться из гостиницы и спастись? Где она теперь — в пыточной камере? Или наивно ожидает его появления на центральной площади? Тщетно, напрасно ожидает, рискуя каждый миг попасться…

Себастьян ощутил болезненное чувство вины. Черт возьми, неужели он умудрился привязаться к девчонке? Как такое возможно — не сам ли он мечтал отделаться от самонадеянной и бесполезной спутницы, не желая тащить непосильное ярмо обязательств?

Да, всё так… Но ведь девица помогла ему, возможно, даже спасла жизнь. Кто знает, чем кончился бы вышедший из-под контроля ритуал, если бы София вовремя не прервала процесс? К тому же, она доверилась ему, а доверие невольно налагает ответственность. Почти наверняка, ювелир является единственной надеждой несчастной выжить в этом хищном городе.

Говорят, надежда — глупое чувство, а глупость должна быть наказана… Себастьян отчаянно не хотел верить в это. Сам он давно излечился от иллюзий, но как прекрасно было время, когда они жили в его душе. Каким прекрасным казался мир! Только казался, но тем не менее. И пусть сам ювелир никогда уже не сможет взглянуть на него как прежде наивными детскими глазами, — но ведь кто-то должен верить в лучшее.

Эта девушка, София, — еще почти ребенок, рано лишившийся родительской заботы. Она слишком молода, чтобы страдать. Он может немного продлить её детство, позволить ей роскошь быть беззащитной, глупой и непорочной. Возможно, именно такого человека ему не хватает рядом — капли чистой воды в бездонном океане жадности, равнодушия и цинизма жителей Бреонии.

Нет, сильф никогда не сможет простить себе, если погубит еще одну невинную.

Себастьян и не заметил, как во время размышлений ноги будто сами собой вывели его к людной городской площади, сохранившей старинное название Ратушной.

От сердца отлегло, когда в потоке чужих равнодушных лиц ювелир наконец различил знакомые черты и теплые карие глаза, осветившиеся искренней радостью встречи.

* * *

София изумленно оглядывалась, изо всех сил стараясь удержать себя в рамках приличия и не таращиться чересчур уж откровенно на диковинные фрески, сюжетные мозаики и гобелены, украшавшие стены и потолки с виду обычного, ничем не примечательного здания, куда привел её Себастьян. Комната, в которой они сейчас находились, занимала весь первый этаж и была почти пуста — только несколько рядов аскетичных скамей из лакированного черного дерева, да небольшое возвышение у противоположной от двери стены. Высокие узкие окна, задрапированные темными портьерами, желтые свечи в старомодных тяжелых канделябрах, тишина — всё это создавало ощущение мрачноватой торжественности. Пахло чем-то пряным и свежим.