Если завтра война - Виктор Старицын Страница 4

Третий сон Иосифа Виссарионовича

Маленький мальчик стоял на коленях в темном углу сельской церкви перед образом Богородицы в потускневшем серебряном окладе. Разбитый нечаянно соседкин глиняный горшок вылился в порку, полученную от строгой матери, и долгую выстойку в церкви. Мать велела ему замаливать страшный грех – непослушание. И чего было этой клятой вороне усаживаться на изгородь рядом с соседкиным горшком? Метился из лука в ворону, а попал в горшок. Вот теперь стой в церкви и замаливай грехи, да еще с поротой задницей ^[4].

На потемневшем от времени лике почти ничего нельзя было различить, и только глаза Богородицы сурово глядели на него. Грехи его были велики: ослушался мать, пытался убить живую тварь, разбил чужой горшок. Глаза с образа смотрели прямо в грешную душу. Ему представились жуткие муки грешников в аду: грешники в котле с кипящей смолой и рогатые черти с вилами вокруг.

Стало страшно. Он смотрел прямо в глаза лику и повторял снова и снова «Отче наш». Постепенно глаза лика изменились, и сам лик посветлел – вскоре оказалось, что это уже не Богородица, а его любимая жена Надя смотрит на него с жалостью, качает головой, как бы говоря: «Ну что же ты, Иосиф? Как же тебя угораздило?» ^[5]

Иосиф Виссарионович плавно выплыл из глубины сна. Световой контур четко обрамлял штору. За окном явно был светлый день. Последний сон, хотя и начался как кошмар, закончился светлым мотивом и оставил после себя тревожное ощущение. Полежав некоторое время, бездумно расслабляясь, он взял себя в руки. Снова пришла привычная ясность и четкость мысли. Наступил новый рабочий день.

Из ряда вон выходящее явление – три сна подряд за одну ночь, из которых два – жуткие кошмары, требовало логического объяснения. За всю его долгую жизнь такого не случалось ни разу. Кошмары ему снились всего несколько раз в жизни и всякий раз были вызваны болезнью.

Иосиф Джугашвили с подросткового возраста не верил ни в бога, ни в черта. Будучи закоренелым материалистом, он ни во что не ставил предсказания, гадания и всякие прочие «прозрения». Он верил только в свой собственный разум, в свою способность учесть все факторы, все рассчитать и сделать правильные выводы на будущее. Трезвая расчетливость до сих пор не подводила его. В интуицию он тоже не верил, по крайней мере считал, что сам ею не обладает. Во всяком случае, всегда предпочитал следовать расчету, а не предчувствию. Да и не бывало у него предчувствий.

Однако Иосиф Виссарионович считал себя хорошим психологом, знатоком ниточек, дергая за которые можно управлять человеком. В его личной библиотеке было несколько трудов по психологии, некоторые из них он с интересом проштудировал. Читал и Фрейда, правда, в популярном изложении. Теорию Фрейда в целом считал чепухой, но мысли Фрейда о роли подсознания показались ему интересными.

Поскольку никаких материальных предпосылок для трех кошмаров подряд выявить не удалось, осталось предположить, что это штучки подсознания. Очевидно, думал Иосиф Виссарионович, подсознание дает мне понять, что я очень крупно просчитываюсь, причем просчет явно связан с Германией.

Своим важнейшим достижением последних лет Сталин считал договор с Германией – пакт Молотова– Риббентропа, хотя это, конечно, был пакт Сталина – Гитлера. В самом деле, Германия из самого грозного врага СССР превратилась практически в союзника. Мало того, Гитлер оказался в состоянии войны с Англией и Францией, и теперь СССР имеет возможность как минимум два года модернизировать вооружения и реформировать армию. Имея в тылу Англию и Францию, Гитлер ни за что не рискнет напасть на СССР. Война на два фронта для Германии смертельна.

Благодаря пакту, СССР уже вернул исконные территории Российской империи и вскоре вернет их все. А перспективы вообще головокружительны: когда Гитлер на несколько лет увязнет в войне с Англией и Францией, Германия истощит свои силы, вот тогда СССР и вступит в войну, и сколько коммунистических стран окажется в Европе по окончании этой войны, даже трудно себе представить. Он еще раз мысленно похвалил себя: «Ай да Сталин, ай да молодец!» Все это уже много раз продумано и просчитано.

«Стоп!» – пронзила его мысль. А не в этом ли причина снов? А не рано ли он перестал опасаться Гитлера? А вдруг этот бесноватый все-таки нападет на нас? И не об этом ли предупреждает подсознание? Если нападет, все мои планы могут пойти прахом! Этого допустить нельзя ни в коем случае! Даже если есть одна тысячная доля вероятности нападения Гитлера, к ней надо быть полностью готовым. Нельзя позволить Гитлеру испортить столь блестящие перспективы.

Отсюда следует главный вывод на сегодня, подумал Иосиф Виссарионович: с возможностью нападения Германии нужно считаться, и к ней нужно готовиться. Не нападет, ну и слава Марксу, все пойдет наилучшим образом. Как говорили древние, надейся на лучшее, готовься к худшему!

Решение созрело, а созревшие решения он никогда не откладывал. Сталин встал с дивана, подошел к столу и позвонил Поскребышеву ^[6], поручив ему собрать на 18 часов Политбюро с приглашением наркома обороны и начальника Генштаба. Затем позвонил Шапошникову и поручил подготовить доклад о возможных вариантах нападения Германии на Советский Союз, особо отметив вероятную внезапность нападения.