Бездна и Ланселот  - Александр Смирнов (фантаст) Страница 4

Тут же на подиуме появились две улыбчивые молодые гавайки в ярких саронгах, возложившие на плечи мистера Джадда красочные цветочные леи, и под бурные аплодисменты публики он стал спускаться вниз и почти уже сделал это, когда слегка споткнулся на последней ступени, но тут же постарался сгладить неприятный эффект, сделав рукой неопределенный, как бы извиняющийся жест и подарив публике белозубую американскую улыбку.

– Не очень-то хороший знак, – произнес солидный господин в золотом пенсне, обращаясь к своему спутнику – молодому лейтенанту морской пехоты. – Вообще, – продолжил он, любуясь на просвет рубиновым цветом вина в своем бокале, – политик на корабле еще хуже, чем женщина, хотя и женщин здесь тоже предостаточно.

– Позвольте с вами не согласиться, мистер Томпсон, по крайней мере в отношении женщин, – слегка улыбнулся в ответ офицер. – Они представляют опасность лишь на военном судне, здесь же мы вполне защищены от их чар Женевскими конвенциями.

Эти двое познакомились на судне за партией в преферанс. Мистер Персиваль Томпсон оказался преуспевающим финансистом из Сан-Франциско, куда возвращался из Австралии, где решал какие-то важные денежные вопросы. Он относился к тому редкому типу людей без возраста, которым одинаково можно дать и тридцать пять, и пятьдесят лет – в зависимости от обстоятельств. Сразу было видно, что наблюдение за своей внешностью занимало в его жизни немалое место. Гладкая, розоватого цвета кожа округлого лица, черные, аккуратно постриженные темные волосы и небольшие усы, на славу ухоженные, словно вырезанные из слоновой кости ногти – все это делало его если не красавцем, то вполне экстравагантным и приятным господином. Немного портила первое впечатление некоторая полнота, однако лишний вес вовсе не мешал ему двигаться уверенно и ловко, а отлично сшитый, идеально сидевший на фигуре костюм делал его даже элегантным. Во всяком случае, старым или пожилым назвать мистера Томпсона было нельзя. Судя по тому, что за картами он быстро сделал каждого из своих партнеров беднее на двести долларов, с финансами он управлялся довольно непринужденно. Несмотря на свою внушительную комплекцию и серьезные деловые интересы, Томпсон был подвижен, весел и вообще производил впечатление истинного бонвивана. Напротив, молодой лейтенант, которому на вид можно было дать лет двадцать пять, выглядел более серьезным. Было заметно, что он не привык к такому блестящему обществу и потому чувствовал себя несколько скованно. Положение отчасти спасал его синий мундир и театральная сабля на боку, на рукоять которой он красиво положил руку в белой шелковой перчатке. Картину дополняли густые, слегка вьющиеся темные волосы и большие синие глаза на приятном, мужественном лице, так что успех у дам был ему обеспечен.

– Спасибо, что наша доблестная армия может встать на защиту слабого пола, – вдруг произнес рядом чуть хрипловатый женский голос, принадлежавший, как оказалось, зрелой и значительной даме в колье из крупного черного жемчуга. – А то я уж думала, что мистер Джадд всех совсем заболтает, потчуя нас бородатыми анекдотами. Не знаю, уговорил ли он кого-нибудь поехать на его расчудесный остров, но половина джентльменов после блестящей губернаторской речи сразу же побежала в курительную комнату, – с усмешкой сказала она, слегка махнув рукой, в которой был зажат стильный эбонитовый мундштук, снаряженный тонкой дымящейся сигаретой, потерявшей от ее движения накопившийся на кончике пепел и обнажившей свой маленький огненный глаз.

Надо сказать, что на корабле имелась роскошная курительная комната, оформленная в истинных английских традициях, – своего рода мужской клуб, посещать который не воспрещалось и дамам, но это было, конечно, не принято. Тем более что тем немногочисленным представительницам прекрасного пола, которые решили предаться модному благодаря феминистскому влиянию занятию, дозволялось курить прямо в салоне. Но чтобы как можно меньше переносить в салон запах табака из неприступного бастиона мужских амбиций, входящие туда джентльмены, в угоду дамам, надевали специальные жилеты, которые снимали лишь перед выходом. Пепельницы в таком уважаемом месте не предусмотрены, ибо при курении сигар считается верхом неприличия стряхивать пепел с сигары; его плотный столбик должен выбирать подходящий момент для падения по своему собственному усмотрению. Поэтому он часто оказывается на костюме. Но с атласных лацканов смокинга пепел слетает легко, не оставляя следов.

– Бог с вами, дорогая миссис Андерсон, – игриво ответил толстяк, обнаруживая знакомство с ироничной дамой, – все бы вам злословить! Позвольте представить лейтенанта Ланселота. Мистер Ланселот, это миссис Андерсон – моя старинная знакомая из Сан-Франциско, страшно богатая дама и самый острый язычок от Фриско до самого Нью-Йорка. Так что будьте начеку!

– Ланселот? – немного удивленно переспросила миссис Андерсон. – Это характеристика ваших рыцарских качеств, юноша, или имя?

– Имя, с вашего позволения, мэм, – ответил Ланселот. – Так меня все зовут, видимо, мое первое имя воспринимается и как последнее.

– Хм, ну что же, имя хотя и редкое, зато известное и красивое, и я с удовольствием буду вас так называть.

– Кстати, заметьте, миссис Андерсон, – пришел на выручку лейтенанту Томпсон, – что мы с моим воинственным спутником храбро остались здесь, предпочитая аромату сигар хорошее вино и замечательное дамское общество. А потому, леди, не посыпайте нам раньше времени голову пеплом, а лучше цельтесь в смокинг, он все стерпит. Что же касается нашего гавайского губернатора, то я с ним полностью согласен. Честно говоря, мне импонируют его свежие панполинезийские идеи, хотя он мудро и выдает себя за прогрессора, а не неоколониалиста, каковым, без сомнения, и является. Ведь тот, у кого в кармане острова Микронезии, Полинезии и Меланезии, владеет и всем Тихим океаном, а у кого океан, тот заказывает и музыку, не правда ли, лейтенант? – не слишком ловко сострил он, обращаясь к морскому пехотинцу.

– Я не силен в музыке, сэр, – сказал лейтенант, – но я твердо знаю, что без суши вода так же бесполезна, как в бутылке бурбона, по крайней мере в военных целях.

– Браво, лейтенант, – воскликнула миссис Андерсон. – Приятно, когда наши офицеры блещут не только храбростью, но и остроумием!

– Но только мы, американцы, не единственные, кто понимает всю будущую цену Полинезии, – заметил мистер Томпсон. – Кое-кто ревниво наблюдает за продвижением Штатов на Запад, и я подозреваю, что весьма скоро нас ожидает сюрприз на этом театре в виде каких-нибудь восточных сладостей. Кстати, кто-нибудь знает, что делают здесь эти сыны восходящего солнца? – добавил он, указывая глазами на японских офицеров, которые, стоя у окна, беспрестанно изображали традиционные улыбки и делали поклоны каждому, кто проходил рядом с ними. Оба они были одеты в белую летнюю форму с золотыми полосками и серебряными цветками сакуры на погонах, указывающими на воинское звание. На боку у каждого красовался кай-гунто – изогнутый морской меч в лаковых деревянных ножнах, с рукоятью, покрытой кожей черного ската.

– Боже мой, да они же вооружены до зубов, – воскликнула миссис Андерсон.

– По-видимому, это дипломатический корпус, – предположил Томпсон. – Им разрешено носить оружие.