Бабочка на ее плече - Анна Одувалова Страница 4

Рука с ключом слегка дрожала. Рада входила в бывшую квартиру прадеда с опаской – боялась очутиться в старом, затхлом помещении, пахнущем болезнью и смертью. Ей доводилось бывать в жилище одиноких стариков, и только сейчас девушка осознала, где именно собирается прожить все лето.

Протяжно застонала, открываясь, массивная стальная дверь, из квартиры пахнуло пылью и, как ни странно, сеном. Неприятных, кислых и тяжелых запахов болезни и старости, которых так боялась девушка, не было.

Нащупав выключатель на стене, Рада зажгла свет и огляделась. Небольшая, около двух квадратных метров, прихожая отделялась от комнаты узким одежным шкафом. На открытой вешалке все еще висела добротная кожаная куртка, не из дешевых. Внизу стояли две пары ботинок, черные и коричневые, – и те и другие начищены. На тумбочке со строгим зеркалом – пара газет полугодовой давности, пачка дорогих сигарилл и перчатки.

Не похоже было, что здесь жил одинокий старик. Казалось, квартира принадлежала респектабельному мужчине средних лет, и он не умер, а вышел погулять или в магазин. О том, что квартира пустует достаточно давно, говорил лишь толстый слой пыли на светлом ламинате.

Рада не стала разуваться, решив, что пол все равно придется мыть, и прошла в погруженную в сумрак комнату, видимо, служившую то ли залом, то ли кабинетом. Занавешенные тяжелыми шторами окна казались особенно унылыми. Рада замерла напротив них и внезапно заметила мелькнувшую за тяжелой тканью тень, очень похожую на человеческую. Крик застрял в горле. «Что за черт!» – пробормотала девушка и кинулась вперед. Чувствуя, как быстрее начинает стучать сердце, рванула шторы и уставилась в пыльное окно, выходящее во двор.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Рада, снова задернула плотную ткань, отступила, но на сей раз не заметила ничего странного. Обычные шторы на обычном окне.

Девушка еще немного постояла, всматриваясь, но потом поняла, что, вероятнее всего, ей почудилось. Рада тряхнула волосами, потерла руками лицо, пытаясь прийти в себя, и продолжила осмотр.

Угловой диван стоял рядом с журнальным столиком. Массивный письменный стол в углу. На полированной, имитирующей камень столешнице девушка, к величайшему удивлению, обнаружила закрытый ноутбук. Стены от пола до потолка занимали стеллажи с книгами.

Дома у родителей тоже имелась неплохая библиотека, но она не шла ни в какое сравнение с той, которую собрал прадед. Можно было насчитать не одну сотню корешков. Рада медленно прошлась вдоль полок к окну. Провела рукой по старым шершавым переплетам, даже не обращая внимания на заголовки – она успеет их изучить позже, сейчас же есть лишь время оглядеться по-быстрому. Девушка раздернула темно-коричневые, с золотистым орнаментом шторы, и в большое окно хлынул солнечный свет. В воздухе тут же сверкнули переливающиеся пылинки, и Рада интуитивно попыталась разогнать их ладонью. «Здесь точно стоит как можно быстрее все вымыть, – решила она, – а то уже в горле першит от пыли».

Квартира удивила. Рада рассчитывала получить свободную, собственную жилплощадь, а оказалась в сундуке с загадками. Здесь было чисто, аккуратно и дорого.

Прадед не бедствовал, и, похоже, находился в здравом уме и твердой памяти, иначе чем объяснить ноутбук и книги? Видимо, Степан Григорьевич не чуждался технического прогресса. Вторая комната, в которую вела темно-коричневая дверь со стеклом, оказалась маленькой спальней, примыкающей одной стеной к общей кухне. Именно здесь сделали перепланировку, о которой сказал мрачный провожатый. Часть комнаты отгородили, и сейчас там находился индивидуальный санузел. «Ничего примечательного», – заключила Рада, заглянув в приоткрытую дверь. Белая раковина-тюльпан, скромная душевая кабина и унитаз. На батарее до сих пор висит темно-синее полотенце.

Вот сама спальня Раде не понравилась, эта комната была совсем старческой. Узкая кровать на панцирной сетке, платяной шкаф у стены и тумбочка с лекарствами.

– Здесь я спать не буду, – заключила девушка и торопливо вышла. Находиться в спальне было не очень приятно. Рада не могла отделаться от ощущения, что прадед, вполне возможно, умер именно здесь. От этих мыслей по спине пробегали мурашки, и хотелось очутиться как можно дальше.