Боевой гимн - Уильям Форстен Страница 4

Между ними всегда было это невысказанное нечто, какое-то чувство, понимание без слов… — мы снова выжили и победили. И кроме того, что-то гораздо более важное: товарищество, доверие, любовь, о которой они ни за что не стали бы говорить вслух и которая, тем не менее, была нитью, связывавшей их.

Старый сержант улыбнулся своим воспоминаниям. Образы из прошлого сменялись в его голове, как картинки в калейдоскопе. «Эндрю, перепуганный до смерти молодой профессор, который, преодолевая все трудности, стал вождем целого народа в этом чужом, проклятом мире. Я помню его, когда он даже не умел развернуть роту из колонны в цепь. Как же чертыхался старый полковник Эстес по поводу своего нового офицера! „Тысяча чертей! И на кой хрен мне подсунули этого очкастого заморыша?“ Эндрю стоически переносил эти упреки, не пряча глаза в сторону и сокрушенно вздыхая, когда ему казалось, что никто на него не смотрит. Сначала я его пожалел, мне не хотелось, чтобы он погиб в первом же бою, как множество других молодых лейтенантов. — Воспоминания с головой захлестнули Ганса. — Первый бой при Антьетаме, когда полк попал в ловушку в Западных лесах. И тогда я увидел, что в этом книжном черве скрывается солдат, борец, и я понял — о да, я понял! — кем он может стать. Миг славы в великой битве под Геттисбергом, когда Эндрю принял командование полком и держал оборону во время отступления Первого корпуса… Потеря руки. Уайлдернесс, кошмарное утро при Колд-Харборе, окопы Питерсберга — все это, казалось, произошло только что. Антьетам… С тех пор уже десять лет минуло. Они оказались на Валдении восемь лет назад, значит, дома сейчас тысяча восемьсот семьдесят второй год. Эндрю уже почти сорок, а мне аккурат посередине между полтинником и шестьюдесятью. И чего только не было за эти восемь лет! Проход через Врата света, восстание Руси против своей знати, первая война с ордой, с тугарами. Затем война с Карфагеном, вторая война с ордой, страшное годичное противостояние меркам. А потом в двух с лишним тысячах миль отсюда я попал в плен. Прошло уже больше года…»

Ганс очнулся от своих грез и, вздохнув, попробовал кашу. Крупа и рыбья мука. Слава богу, без мяса.

За его спиной послышался шелест отодвигаемой занавески. Кто-то вошел в юрту, но Ганс даже не повернул головы. Еще он будет отвлекаться на всяких подонков. Продолжая есть, он снова засунул руку в карман и нащупал ручку бритвы.

— Встань, янки.

Это было сказано по-русски. Ганс удивленно посмотрел на вошедшего. Бантаг был одет в кольчужную рубаху, столь любимую южными кланами, с его плеч свисал багряный плащ, доходивший до колен. В отличие от всех виденных Гансом воинов орды, он был чисто выбрит, и глазам пленника открылось плоское лицо, высокие скулы и приплюснутый нос. Однако почти сразу взгляд янки оказался прикован к тому, что было у вошедшего в руках.

Бантаг беззлобно усмехнулся.

— Поднимайся. Я Гаарк Катул, кар-карт бантагской орды.

Эти слова не звучали как прямой приказ, но в них была сила, которая подразумевала мгновенное подчинение. Ганс усмехнулся и не пошевелился.

— Я могу убить тебя за твою наглость.

— Давай, убивай, все равно у меня на сегодня нет других планов, — спокойно отозвался Ганс.

Гаарк запрокинул голову и расхохотался.

— Ты не похож на тот скот, который я видел раньше.

— Я не скот! — медленно ответил Ганс, с трудом сдерживая накативший гнев. — Я солдат Армии Потомака.

Бантаг промолчал, пристально глядя на пленника, а затем, к изумлению Ганса, сделал шаг вперед и сел рядом с ним.

— Я хотел с тобой познакомиться.

— Не могу сказать того же о себе.

Кар-карт склонился над Гансом, обдав его своим дыханием.

— Не дерзи мне, скот. Твоя жизнь и твоя смерть в моих руках, и я решаю, когда и как ты умрешь.

Ганс ответил ему недрогнувшим взглядом. Обычно скот, который осмеливался смотреть прямо в глаза хозяину, был приговорен, но сейчас он чувствовал, что все будет как-то иначе.

Гаарк посмотрел на Тамиру, которая все еще спала, и Ганс начал незаметно вытаскивать бритву, чтобы броситься на кар-карта или, в крайнем случае, на девушку.

— Твоя подружка?

— Жена, — сказал Ганс. — Это не одно и то же.

Бантаг окинул Ганса оценивающим взглядом и осклабился в волчьей усмешке.

— Давай сразу кое-что для себя уясним, — промолвил он. — Вне этой юрты ты для всех просто пленник — скот, которого можно сожрать в любой момент. У меня есть особое мнение. Я считаю тебя воином, таким же, как я сам.

Ганс едва не бросил в ответ язвительное замечание, но решил пока придержать язык.

— Если ты будешь сотрудничать, — продолжил Гаарк, — твоя… как ты сказал? Жена? Да, твоя жена не попадет в убойную яму. Понимаешь?

Ганс ничего не ответил, стараясь не выдать своих чувств и того облегчения, которое он испытал.

— Вижу, что мне удалось тебя заинтересовать, — заметил бантаг.

— Где ты научился русскому?

— От двоих скотов твоего племени. Хинсена и еще одного, которого мы недавно поймали.

Ганс яростно сплюнул на пол юрты при упоминании имени предателя, который переметнулся на сторону мерков еще перед войной с Карфагеном.

— Я согласен с тобой, — кивнул Гаарк. — Он презренный трус.

— Но полезный для тебя, — буркнул Ганс.

Глаза янки не отрывались от винтовки в правой руке кар-карта.

Гаарк усмехнулся.

— Это то оружие, с которым я пришел в этот мир. Хочешь рассмотреть его получше?

— Пришел в этот мир? — не сдержал своего изумления Ганс. — Так ты не бантаг?

Кар-карт разразился смехом.

— Я попал сюда сквозь Врата света, как и ты.

— Значит, ты не из этого мира, — медленно произнес Ганс.

В нем вспыхнул огонек надежды. «Что это может означать? Гаарк сказал, что он не из этого мира, и вместе с тем он кар-карт, вождь бантагской орды. Есть ли какой-то шанс, что он видит все иначе и понимает, что люди не скот?» Ганс пригляделся к его винтовке. Оружие предназначалось для воина расы Гаарка и потому было очень тяжелым, а его длина составляла почти шесть футов. Но внимание Ганса привлекло не это, а необычный механизм затвора.

— Пожалуйста, можешь потрогать все сам, — поощрил его Гаарк.

Ганс взял винтовку в руки и ощутил неожиданный прилив сил. У него снова было оружие, и целое мгновение Гансу казалось, что он свободен, пока его взгляд не остановился на фигуре бантагского вождя. Гаарк не сводил с янки глаз, он был напряжен, как пружина, и готов броситься на Ганса, сделай тот хоть одно неверное движение. Ганс покрутил винтовку в руках. Оружие весило восемнадцать-двадцать фунтов, но он понимал, что бантаг ощущает эту тяжесть иначе. Воину орды такой вес не кажется большим. Ганс повнимательнее пригляделся к затвору; механизм напомнил ему прусские карабины, заряжавшиеся с казенника, и янки потянул затвор на себя. Из образовавшейся щели вылетела сверкающая гильза и упала на пол юрты. Снова бросив быстрый взгляд на Гаарка, Ганс вогнал затвор на место. Впервые после пленения он держал в руках настоящее оружие. Если бы только ствол был покороче, он мог бы развернуться и…