Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Брюс Стерлинг Страница 4

– Разумеется, вам любопытно, – говорит Цитрин. – Наверное, вы полагаете, что это обязательно будет нечто закулисное, или отвратительное, или смертельное. Зачем же еще рекрутировать кого-то из Джункса? Так вот, позвольте мне удовлетворить ваше любопытство. Ваша работа, мистер Камень, в том, чтобы изучать.

Камень ошеломлен.

– Изучать?

– Да, учиться. Смысл этого слова вам, полагаю, известен? Или я ошиблась? Изучать, узнавать, расследовать и, когда вам покажется, что вы что-то поняли, подготовить мне доклад.

Изумление Камня сменяется недоверием.

– Я не умею даже читать и писать, – говорит он. – И что, черт побери, мне полагается изучать?

– Область ваших изысканий – наш современный мир. Как вы, возможно, знаете, я внесла немалый вклад в то, чтобы сделать этот мир таким, каков он есть. И подходя к пределу своей жизни, я ощущаю все большее желание узнать, что я построила – хорошее или дурное. У меня есть достаточно аналитических докладов экспертов, как позитивных, так и негативных. Но мне требуется свежий взгляд кого-то со дна общества. Будьте честны и точны, о большем я не прошу. Что до умения читать и писать, этих устаревших навыков моей юности, если пожелаете, Джун поможет вам их приобрести. Однако существуют машины, чтобы читать вам и расшифровывать вашу речь с записей. Можете приступать немедленно.

Камень пытается переварить это безумное задание. Оно представляется капризом, прикрытием для других, более глубоких, более темных замыслов. Но что он может, кроме как сказать «да»?

Он соглашается.

Еле заметная улыбка трогает уголки губ женщины.

– Отлично. Тогда наш разговор окончен... Ах да, еще одно. Если вам потребуется произвести исследование на месте, Джун будет вас сопровождать. И вы никому и никогда не расскажете о моей роли.

Условия просты (особенно, если Джун всегда будет рядом), и Камень в знак согласия кивает.

Цитрин поворачивается к ним спиной. Камень удивлен тому, что видит, почти готов счесть это сбоем в оптическом механизме глаз.

На широкой спинке ее кресла сидит какой-то зверек, похожий на лемура или долгопята. Огромные сияющие глаза смотрят задушевно, длинный хвост спиральной аркой выгнулся над спиной.

– Ее домашнее животное, – шепчет Джун и поспешно уводит Камня.

Задача слишком огромна, слишком сложна. Камень уже жалеет, что согласился.

Но что ему было делать, если он хочет сохранить глаза?

Ограниченная, протекавшая в тесных пределах жизнь Камня в Джунксе никак не подготовила его к тому, чтобы пытаться разгадать многогранный, сумасбродный, пульсирующий мир, в который его перенесли. (Во всяком случае, так он поначалу его воспринимает.) После того, как он – в буквальном и в переносном смысле – долго блуждал в потемках, мир за пределами Небоскреба Цитрин представляется ему загадкой.

В нем есть сотни, тысячи вещей, о которых он никогда не слышал: люди, города, предметы, события. Есть области знаний, названия которых он даже произносит с трудом: ареалогия, хаотизм, фрактальное моделирование, параневрология. И нельзя забывать об истории, этом бездонном колодце, в котором настоящее время – всего лишь пузырек воздуха на воде. Наибольшее потрясение Камень испытывает, открыв для себя историю. Раньше он никогда не задумывался над тем, что жизнь тянется в прошлое далеко за момент его рождения. Откровение, что до него еще были десятилетия, столетия, тысячелетия, едва не повергает его в ступор. Как можно надеяться понять настоящее, не зная всего того, что ему предшествовало?

Безнадежно, безумно, самоубийственно упорствовать.

Но Камень упорствует.

Он запирается наедине со своим магическим окном в мир – терминалом, взаимодействующим с центральным компьютером Небоскреба Цитрин (который сам по себе огромный, непознаваемый улей активности) и через эту машину почти со всеми остальными на планете. Часами мимо него проносятся слова и образы, точно подброшенные цирковым трюкачом ножи, которые он, преданный, но тупой ассистент, должен ловить, дабы выжить.

Память у Камня великолепная, натасканная в жестокой школе Джункса, и знания он впитывает, как губка. Но какой бы путь он ни выбрал, на каждом шагу его подстерегают развилки, потом начинают ветвиться и эти новые дорожки, а затем и они предлагают новые пути, не менее богатые информацией, чем первые...

В тот день, когда банда оставила его лежать без сознания в водостоке, вдруг пошел дождь, и Камень едва не утонул. Сейчас у него возникает сходное ощущение.

Верная Джун трижды в день приносит ему еду. Ее присутствие все еще вызывает в нем сладкую дрожь. Каждую ночь, лежа в постели, он проигрывает сохраненные записи, убаюкивая себя. Джун наклоняется, садится, смеется, ее раскосые глаза сверкают. Изящная грудь, изгиб бедер. Но лихорадочная тяга к знаниям сильнее, и по мере того, как идут дни, он грезит о ней все меньше.

Однажды после полудня Камень замечает на обеденном подносе таблетку и спрашивает Джун, что это.

– Мнемотропин, он помогает долгосрочной памяти, – отвечает она. – Я думала, тебе это пригодится.

Камень жадно проглатывает снадобье и возвращается к бормочущему экрану.

Каждый день за обедом он находит новую таблетку. Вскоре после приема его мозг как будто расширяется, занимая все больший объем. Иногда ему кажется, будто его мозг способен «переварить» целый мир. И все же каждую ночь, когда он заставляет себя спать, его тревожит мысль, что он сделал недостаточно.

Проходят недели. Для Элис Цитрин он не подготовил ни фразы. Что он понимает? Ничего. Как он может вынести приговор миру? Это гордыня, безрассудство, каприз. Сколько еще она согласится ждать, прежде чем отправит пинком под зад на холодную улицу?

Камень роняет голову на руки. Издевательская машина терзает его непрерывным поносом бесполезных фактов.

На его подрагивающее плечо ложится легкая рука. Камень ощущает сладкий аромат Джун.

Основанием ладони Камень бьет по клавише, выключая терминал так яростно, что руку прошивает боль. Благословенная тишина. Он поднимает глаза на Джун.

– Черт побери, я на это не гожусь. Почему она выбрала меня? Я даже не знаю, с чего начать.

Джун садится рядом с ним на кушетку.

– Я ничего не говорила, Камень, потому что мне приказали не подталкивать тебя в ту или другую сторону. Но сомневаюсь, что можно посчитать вмешательством простое желание поделиться с тобой своим опытом. Тебе нужно сузить область поиска. Мир слишком велик. Элис не ожидает от тебя, чтобы ты понял все и предложил ей шедевр аналитики и логики. Мир все равно не поддается обобщению. Думаю, подсознательно ты сам знаешь, чего она хочет. Разговаривая с тобой, она дала тебе подсказку.

Камень вызывает из RAM тот день, проигрывает образы строгой старухи. Ее лицо замещает лицо Джун. Визуальная подсказка прилепляется к фразе: «...что я построила – хорошее или дурное».