Надвигается беда - Рэй Брэдбери Страница 4

Чарльз Хэллуэй провожал ребят глазами, с трудом сдерживаяжелание составить им компанию. Он знал эти колдовские штучки ветра, знал, как игде подхватывает он две легкие фигурки, как несет их мимо всяких таинственныхмест, таинственных только сегодня, только в этот миг и никогда больше.

Грусть шевельнула крылом в груди старого человека.

"Если бежать вместе в такой вечер, то печаль неранит, — подумал он. — Смотри-ка! Вот Вилли. Он бежит ради самогобега. А вот Джим. Он бежит потому, что впереди есть цель. И все-таки, как нистранно, они бегут вместе. В чем же дело? — продолжал он раздумывать,проходя по библиотеке и гася одну за другой зеленые мягкие звезды. —Неужели только в линиях наших ладоней? Почему одни — такие, а другие… Один всюжизнь на поверхности, весь — стрекотание кузнечика, весь — подрагивание усиков,сплошной узел нервов, вечно запутывающийся и запутывающий всех… Губы не знаютпокоя, глаза с колыбели сверкают и бросаются из стороны в сторону. Ненасытныеглаза, и питаются тьмой… Это — Джим, с головой, похожей на ежевичный куст, и снеуемным задором разрастаться вширь, как у сорняка

А вот — Вилли. Словно последний персик на самой высокойветке. Он из тех, на которых взглянешь — заплачешь. Да, вроде бы у них все впорядке, и не то чтобы они отказались от случая передернуть в бридже илиприхватить плохо лежащую точилку, нет, дело не в этом. Просто какими их увиделвпервые, такими они и остаются всю жизнь: сплошные толчки, синяки, царапины дашишки, и вечное недоумение: почему, ну почему же это случилось? Как это моглослучиться с ними?

Джим, он знает. Он караулит начало, примечает конец, и еслиуж зализывает царапину, то никогда не спросит — почему? Он знает. И всегдазнал. Это еще до него кто-то знал, кто-то, бывший давным-давно, из тех, у коговолки ходили в любимчиках, а львы — в ночных приятелях. Это же не от головы.Это само его тело знает. И пока Вилли перевязывает очередную рану, Джим ужедвижется по рингу, отскакивает, уворачивается от неминуемого удара.

Вон они уже где! Джим притормаживает, поджидает Вилли. Виллинаддал, чтобы догнать Джима Бац! бац! Джим выбил два окна в заброшенном доме.Бац! И Вилли выбил окно — как же, ведь Джим рядом, смотрит. Боже, вот она, дружба!Каждый из них — гончар, каждый что-то лепит из другого".

«Джим, Вилли — подумал он. — Странники. Идите дальше.Когда-нибудь я пойму.»

Дверь библиотеки выпустила его с легким вздохом и слегкахлопнула на прощанье.

Спустя пять минут он уже заворачивал в пивную на углу,пропустить свой первый — и последний — стаканчик, и поспел как раз к концучьей-то фразы:

— …когда открыли алкоголь, итальянцы решили, что это —великая вещь, прямо настоящий эликсир жизни. А? Слыхали вы про такое?

— Нет, — равнодушно откликнулся бармен.

— Точно! — с воодушевлением продолжалпосетитель. — Очищенный алкоголь! Век девятый-десятый. Выглядело оно каквода. Но обжигало. Не только во рту или там в желудке, нет, оно и в самом делегорит. Так вот, итальянцы решили, что им удалось смешать огонь с водой.Огненная вода! Эликсир жизни! Ей-Богу! А может, не так уж они и ошибались,принимая его за лекарство от всех болезней… за такую чудотворную штуку. Ну что,выпьем?

— Да я-то не хочу, — улыбнулся Хэллуэй, — авот кто-то внутри меня вроде просит.

— Кто?!

«Наверное, мальчишка, которым я был когда-то, — подумалХэллуэй, — тот самый, который пролетает осенними вечерними улицами, каклистья под ветром.»

Но сказать так он, конечно, не смог бы и поэтому простовыпил, закрыл глаза и прислушался: не шевельнется ли давешнее крыло, немелькнет ли на куче давно сложенных для костра поленьев хоть малая искорка?Нет, не мелькнула.