Будет кровь - Борис Сапожников Страница 4

Встал спустя двое суток — сил лежать уже просто не было. Хозяин дома, приютивший меня, помог выбраться на крыльцо. Они жили на отшибе, до города отсюда было около пяти километров. Держали с супругой небольшое хозяйство: кур, пару свиней, огородик, сил на который уходило очень много, отравленная бомбардировками земля ещё только приходила в себя, давая хоть какие-то всходы. Кое-что даже можно было употреблять в пищу без опаски.

— Мы люди пожилые — нам уже нечего бояться, — говорил хозяин дома, набивая трубку душистым табаком. Он предложил и мне, но я отказался — даже на сигареты смотреть не мог из-за боли в груди. — Я продаю в городе яйца, цыплят, покупаю корм, еду, удобрения. Мы с моей старухой никому не интересны давно. Живём тихо-мирно, как мыши за печкой.

Мы сидели на крыльце. Я молчал, стараясь беречь дыхание, а старику как раз такой собеседник и был нужен.

— Ты крепкий, — сказал он, затягиваясь трубкой. — Броня у тебя, конечно, хорошая — я такую только на генералах видал, да и то не на всех. В конце войны только появилась, верно?

Я кивнул. Никогда особенно не интересовался, когда начали массово производить нательную броню, вроде той, что спасла мне жизнь. Я выиграл её у ушлого суперинтенданта, а где тот достал такую ценную вещь, не представляю. Но отыграться он тогда хотел всерьёз — слишком уж крупную сумму задолжал мне. В итоге остался и без денег, и без нательной брони.

— Ты крепкий, — повторил старик, выпуская клуб сизого дыма. — Столько пуль поймал, а уже на ногах.

— На фронте только крепкие и выживают, — пожал плечами я.

— Ну ты… — осёкся старик, я не понял, чем мои слова так задели его. — Так всегда сын мой говорил, — придя в себя сказал он. — Только не про фронт, а про город.

Старик махнул в сторону Отравиля, чьи крыши виднелись на горизонте, и пробормотал себе под нос пару непечатных ругательств.

— Будь проклят этот город, — уже громче добавил он. — Сожрал он нашего со старухой единственного сына. На войну малец не попал — повезло: прежде чем в возраст вошёл она кончилась. Но не сиделось ему на месте, дурашке. Наплевал на нас с матерью и уехал в город.

— И кем он там стал? — рискнул спросить я.

— Покойником, — мёртвым голосом ответил старик. Я понял, что на самом деле хозяин дома всё лет на пять-семь старше меня. Горе состарило его, согнуло спину, избороздило морщинами лицо, сделав из мужчины старика прежде времени. — Он связался с бандой Строцци — родич моей старухи был связан с Омертой, вот и втянул мальца в это дело. Дважды они приезжали к нам: сорили деньгами, пили, веселились. А на третий привезли тело…

Старик не выдержал, трубка вывалилась из пальцев. Он сжал их в кулак, уткнулся в него лицом. Я видел, как слёзы бегут по его небритым щекам, стекают за истрепавшийся манжет рубашки. Я молчал, ничего не говорил, ждал, когда старик возьмёт себя в руки.

Омерта — закон молчания, а заодно и преступная организация, опутавшая всю Исталию. Рэкет, вымогательство, похищение людей, грабежи и прочие прелести уголовной жизни — всё это по их части. Даже во время войны, когда с преступниками не церемонились, Омерта сохранилась, а после пополнилась голодными ветеранами, не желавшими работать за гроши, зато привычными к крови.

Те, кто похитил жену и сына Уэлдона были веспанцами, выходит, в Отравиле действует как минимум ещё одна банда. Вполне логично: раз они вербуют солдат по округе, значит, есть нужда в крепких парнях, хотя бы отдалённо представляющих с какого конца браться за дробовик.

— В городе идёт война? — осторожно спросил я, когда старик немного успокоился.

Он отнял руку от лица и принялся раскуривать трубку.

— Сейчас нет, — охотно сменил он тему. — Сейчас в Отравиле не протолкнуться от астрийских солдат. Приехал какой-то важный чинуша из самого Айзенштадта — имперский землемер или как-то так.

— Я думал здесь уже Исталия.

— А в Веспане думают, что здесь их земля, — пожал плечами старик, снова затягиваясь табаком из трубки. — Здесь же пустоши, фронтир, никого никогда не волновала граница.

— С чего же тогда сейчас начало волновать? Что изменилось?

— Да с того, что здесь пустошь, парень, — усмехнулся старик, правда, смешок вышел какой-то натужный, не было в нём и тени настоящего веселья. — Даже такие старики, как мы с женой, можем легко выживать одни на ферме. Где ещё такое возможно сейчас в Аурелии, а?

— Из Отравиля хотят сделать урб, — понял я. — И кто первым застолбит эту землю, тот и станет её полноправным хозяином. Но Веспане и Исталии не тягаться с Астрией — императору достаточно посмотреть в эту сторону, чтобы земля перешла ему.

— Может, и так, — пожал плечами старик, — не силён я в политике-то, парень. Знаю только, что от серых мундиров в Отравиле сейчас тесно на улицах, а Строцци с Рохо сидят тише воды ниже травы.

Конечно, армию бандиты боятся, как огня — не тягаться их солдатам с настоящими. Пускай даже многие из бойцов Омерты и этого Рохо тоже прошли горнило фронта, даже несмотря на это им далеко до регулярных войск. И все это отлично понимают, а потому боятся нос высунуть из своих нор, пока на улицах города ходят патрули.

Нашу беседу прервала хозяйка дома. Она вышла на крыльцо и несколькими весьма колкими фразами объяснила, что если мы оба сейчас же не отправимся обедать, то есть нам придётся остывшую еду. Греть её специально для лентяев, просиживающих штаны, она не собирается.

Спустя почти две недели, когда солнце начало припекать совсем по-летнему, я покинул ферму пожилой четы. До Отравиля пешком можно добраться меньше чем за час. Старик проделывал этот путь на своём грузовичке, однако снова в город он собирался в конце недели, когда на выходных будет самый лучший торг. Ждать ещё несколько дней я не хотел.

— И что ты там будешь делать, парень? — спросил меня на прощание старик.

Мы снова сидели на крыльце, как в первый день, когда я кое-как сумел выбраться из постели почти без посторонней помощи. Старик курил трубку, то и дело бросая в сторону виднеющихся на горизонте крыш Отравиля какие-то вороватые взгляды.

— Тоже хочешь, как мой малец, поискать там лёгкой жизни?

Я не стал рассказывать пожилой чете, кто я такой, хотя удостоверение детектива «Континенталя» бандиты Рохо отчего-то забить не стали. Для стариков я был кем-то вроде их погибшего в городе сына — очередным искателем счастья на кривой дорожке.

— Там, — указал я на Отравиль, — у меня остались кое-какие дела. Закончу их — и отправлюсь домой первым же поездом.

— Месть? — спросил у меня старик.

— И она тоже, — кивнул я.

— Без оружия там делать нечего. — Старик поднялся на ноги, протягивая мне кобуру с револьвером. — Вельдфёр третья модель, — с гордостью произнёс он. — Я был в технической службе, почти не стрелял из него. Разве что по банкам да пару раз во время инспекций, когда наши части проверяли на боеготовность. Но чистить и смазывать не забывал ни тогда, ни после войны. Не подведёт, парень, будь уверен.