Башни Анисана - Ольга Каверина Страница 4

Он не знал, что такого болезненного эти неизвестные могут ему сделать. А вот что сможет противопоставить им он – очевидно. Взор волн. Если родичи мастера Роза замыслили совершить нечто, что нарушает порядок Онсарры, то через глаза Гиб Аянфаля эта информация попадёт в общие волны, а уж там её непременно заметят другие асайи, а с ними и чёрные стражи. Ведь именно их присутствие так нежелательно для этих родичей!

Полностью открыв сознание для коллективной воли и общих мыслетоков, Гиб Аянфаль стремительно пролетел через вереницу пустующих трансферных блоков, пока не остановился в самом последнем, настигнув тех, кого искал. В дальнем конце, сложив руки на груди, стоял мастер Роз. Его окружал десяток облачённых в белые с красными и чёрными полосами одежды техников волн, а впереди всех высился беловолосый незнакомец. Гиб Аянфаль не успел даже толком рассмотреть остальных, наткнувшись на его невозмутимый и требовательный взгляд.

Гиб Аянфаль не знал, что сказать, только во все глаза смотрел на него, запоминая каждую деталь внешности. Чувство опасности преобразилось в трепет, который уже не призывал его бежать прочь, а напротив, толкал к совершенно безрассудным действиям. Общие волны смотрели на беловолосого асайя его глазами, и никогда прежде он не желал, чтобы их звучание полностью заполнило его, растворяя упрямую индивидуальность в глобальном волновом поле.

Противостояние с незнакомцем длилось лишь несколько мгновений. Затем он медленно поднял руку, кончики его пальцев коснулись лба Гиб Аянфаля. Спокойное и мягкое прикосновение. А в следующий миг безвольное тело строителя упало на пол.

* * *

Крепкий сон, похожий на слепое забытьё, постепенно растворялся от стойкого ощущения, что нечто с силой давит на лоб, в то время как пурное тело застыло от наполнившей его тяжести. Гиб Аянфаль попытался пошевелить головой, чтобы избавиться от жжения прямо между бровей, но ему не удалось это сделать. Пыль в теле текла очень медленно, едва не застывая.

Но активное сознание уже начало брать контроль над пурным телом. Он попытался припомнить, где же он так долго пропадал в волнах. Ничего. Такого пустого сна у него ещё не было! Обыкновенно сонные волны уносили сознание, заключённое в одно из волновых отражений в свои ярко цветущие глубины, а пробуждение было осознанным возвращением оттуда. Во время сна внутреннее поле асайев очищается от лишней информации, накопленной за день. Бег пыли замедляется, и пурное тело остывает, восстанавливаясь и наполняя своего хозяина новыми силами. Но сейчас Гиб Аянфаль не чувствовал ни малейшей лёгкости, которая всегда охватывала его после отдыха. И ещё эта безумная слабость!

Гиб Аянфаль с трудом приоткрыл глаза и увидел склонённое над ним лицо абы Альтаса. Глаза его погашены и смотрят на него двумя бледно-жёлтыми огнями. Аба одной рукой прижимает его к ложу, а другую держит прямо на межбровной энергометке, и это прикосновение его пальцев такое жгучее. На нём обычная тёмно-синяя акапатоя – мантия длиной до колен с коротким рукавом, своеобразный атрибут старших патрициев, а на его груди красуется тёмно-синий круг – патрицианский знак, скрывающий под собой не одну сотню энергометок. Ещё восемь меток расположились на лбу и щеках, выдавая, по его словам, близкое знакомство с культурой асайев, живущих в недрах. У абы Альтаса длинные чёрные волосы, оплетённые синими лентами, а ростом он так высок, что Гиб Аянфаль макушкой едва достаёт ему для середины груди.

Наконец аба Альтас отпустил юного асайя. Глаза его приобрели привычный бурый цвет, и он воззрел на Гиб Аянфаля с довольно жёсткой строгостью.

– Очнулся! – в голосе абы слышалось облегчение, и вместе с тем зарождающееся недовольство. Это предвещало мало хорошего, только вот Гиб Аянфаль никак не мог понять, что же такого он сделал, что могло не понравиться абе Альтасу. Он сел на ложе, вопросительно глядя на него.

В голове висела неприятная тишина. Он осознавал, что находится в зале мастера своей обители… Но как он попал сюда? Последним, что он помнил, было путешествие в соседнем городе, беседа с мастером Яспой, после которой он собирался вернуться. Он направился к станции трансферов и… Больше он ничего не помнил.

– Выпей это, – аба вывел его из задумчивости, сунув ему в руки небольшую чашу, наполненную жидкой оранжевой пасокой, – Тебе нужно подкрепиться. Асайи много сил теряют после такого. А потом ты мне всё расскажешь!

Гиб Аянфаль немного помедлил, так как не чувствовал особого голода. Ни один асай не станет есть, не имея в том потребности. Насыщение сверх меры считалось делом недостойным. Однако под строгим взглядом абы Альтаса пришлось до дна осушить чашу. Ему действительно стало лучше, пыль заструилась по телу в обычном темпе, а слабость отступила. Он отставил чашу в сторону и спросил:

– Что я должен тебе рассказать?

– Всё, – ответил аба Альтас, – начиная с начала! С того, что ты натворил в Лэрвинде, например.

– Я ничего не творил, – нерешительно ответил Гиб Аянфаль, – Мы с мастером Яспой побеседовали, я рассказывал ему о нашем последнем труде, как ты и хотел. Правда потом в его обители было местное торжество и танец, в которых я остался поучаствовать. А потом я поехал домой… И всё.

– Всё, говоришь? – с сомнением спросил аба и строго произнёс: – я нашёл тебя на пустоши рядом с линией трансферов в ужасном состоянии! Голос Ганагура частенько упрекает меня за чувство стыда. Но в этот раз мне есть, что возразить ему! Мне стыдно за тебя, что ты лежал там как какой-нибудь искажённый! Хорошо, что я оказался быстрее, чем белые сёстры. Моё чутьё никогда меня не подводит. А они ведь уже искали! Уже знали, что ты творишь такое! Как я вижу, ты принял золотистую амброзию. Я даже ума не приложу, что могло побудить тебя такое сделать! Где ты её вообще взял?

Гиб Аянфаль только потрясённо качал головой, не в силах поверить таким словам. Если бы он не понимал всей их серьёзности, то подумал бы, что аба зачем-то разыгрывает его.

– Я ничего такого не делал, – твёрдо ответил он.

– С твоей стороны бессмысленно отпираться. Я только что вытащил тебя из глубочайшего забвения! – непреклонно возразил аба Альтас, – И причиной тому была именно она, – аба присел рядом и заговорил тем голосом, каким всегда читал наставления, – Янфо, мы обсуждали это с тобой, когда тебе было ещё оборота три. Золотистая амброзия – сильнодействующая пыль. Её принимают только страдающие болезнями недужные асайи, получая из рук белых сестёр. Любому асайю хватит ответственности, чтобы воздерживаться от пустого баловства. Даже детям это понятно, и я не могу взять в толк, как ты мог… Как это всё вообще могло случиться?!

Речь абы слово за словом вгоняла Гиб Аянфаля во всё больший ступор, и он только качал головой, ничего не отвечая. Амброзиями называли пищу глубинных асайев, живущих в недрах. От пасоки она отличалась тем, что помимо питательного вещества содержала ещё и активную пыль. Белые сёстры приносили амброзии из нижних обителей и держали их у себя, используя сугубо в целительных целях. Гиб Аянфаль прекрасно всё это знал и никогда не желал притрагиваться к амброзиям. Как только аба может обвинять его в этом!