Противостояние - Дмитрий Шидловский Страница 39

За окном выла февральская вьюга, но Алексей не слушал ее. Он уже в третий раз перечитывал лежащие перед ним листы доклада службы внешней разведки. Наконец, в третий раз придя к печальному, пугающему, но совершенно очевидному выводу, он откинулся в кресле. Помассировав виски, пробормотал: «Дорого бы я дал, чтобы это была ошибка, большая ошибка». Снова склонился вперед, тяжело вздохнул, потом снял трубку телефона связи с секретарем и произнес:

— Вальтер, какой коньяк сейчас считается лучшим?

— Кажется… — начал Вальтер.

— Одну бутылку мне через пятнадцать минут в кабинет, — оборвал его Алексей.

Алексей подъехал к дому на Кирочной, когда уже смеркалось. Поднялся по чисто убранной лестнице, с мягкой ковровой дорожкой, с цветами в вазах на каждой площадке. Ему открыл сам Дмитрий Андреевич, какой-то растерянный, или, вернее, потерянный.

— Здравствуйте, Лёшенька, — проговорил он как-то неуверенно.

— Здравствуйте, Дмитрий Андреевич, — произнес Алексей, проходя. — У вас гости?

Из гостиной вышел Артем, одетый в костюм, при галстуке. Быстро сменил тапочки на ботинки, накинул пальто, взял шапку и произнес:

— Засиделся я у вас, Дмитрий Андреевич. Домой пора. До скорого.

Дмитрий Андреевич пожал протянутую ему руку, проводил гостя и повернулся к Алексею. Они прошли в гостиную и сели за стол. Алексей достал бутылку коньяка и поставил перед собой. Санин тяжело поднялся, вытащил из буфета рюмки, тарелочку с тонко нарезанным сыром, поставил на стол, прищурившись, рассмотрел бутылку:

— Недешевое удовольствие. И что же привело вас ко мне, сударь мой?

— Мне надо выбирать, — коротко произнес Алексей, разливая коньяк, — и я не знаю, что.

Они выпили и закусили, после чего Санин произнес:

— Если это касается вашей профессиональной деятельности, я вам не помощник.

— И да, и нет, — проговорил Алексей.

— В какой части — нет? — осведомился Санин.

— Для этого мне надо рассказать ту часть, которая «да».

— Валяйте, — помолчав, произнес Санин. — Я уже слишком стар для того, чтобы кому-то что-то выдавать.

— Если коротко, — проговорил Алексей» — анализ донесений агентуры показывает, что Сталин планирует напасть на Германию, Северороссию и Румынию не позднее восьмого июня.

Санин склонил голову набок:

— Вы что же, прямо из московского Генштаба?

— Нет, разведка так не работает, — улыбнулся Алексей. — Есть множество косвенных признаков. Сроки выпуска офицеров высшими военными заведениями, планы сборов, график работы железных дорог, производственные планы предприятий… На данный момент сомнений у меня нет.

— Год назад они не смогли взять одну Северороссию, а теперь собираются напасть на три страны сразу?

— Тогда действовала только часть их регулярной армии. Можно сказать, нас они просто недооценили. Сейчас СССР стремительно наращивает численность войск. Уже полтора года проходит скрытая мобилизация. Срок службы увеличен. Раньше брали в армию в двадцать восемь лет, теперь в восемнадцать. Таким образом, призванными оказались многие молодые люди с восемнадцати до двадцати восьми лет. Наращивается выпуск боевой техники. Опыт той войны они учли прекрасно. Мы это почувствовали еще во второй части кампании. Кроме того, тогда нам помогал Крым, а сейчас он целиком занят войной с Турцией. Симферополь в обиде на нас за союз с Гитлером. Британия и США вряд ли помогут нам теперь. Для всего мира мы окажемся участником оси Берлин — Рим — Петербург — Токио. Сталин еще и получит от союзников помощь по лендлизу, чтобы прихлопнуть нас. В общем, угроза нешуточная. Больше всего меня пугает дата начала наступления. Нет аналога с нашим миром.

— Павел? — быстро спросил Санин.

— Другой причины не вижу, — вздохнул Алексей. — Пока в этом мире все идет как и у нас, кроме Северороссии… и нашей с Павлом деятельности. А в нашем мире СССР до двадцать второго июня на Германию не нападал.

— Ясно, — кивнул Санин. — И с чем вы ко мне?

— Я могу действовать так, как должен был бы действовать на моем месте обычный политик. Проинформировать Гитлера, спровоцировать его на более раннее нападение на СССР. Это отведет угрозу от Северороссии. Сталину станет просто не до нас. Но и вы и я знаем, что это будет означать для Советского Союза. Я могу сохранить это в тайне… Тогда ничто не удержит Сталина от его похода на Европу. Это тоже миллионы жертв. Северороссия будет советизирована. Я не знаю, что выбрать.

— Так, — проговорил Санин, откидываясь на стуле. — Как раз тот случай, когда бездействие — это то же действие, с совершенно конкретными последствиями. Что же, давайте моделировать.

— Что моделировать? — не понял Алексей.

— Последствия, — пояснил Санин. — Для того чтобы осуществить выбор, всегда надо взвесить последствия каждого из возможных решений. Вариант первый, более нам ясный. Гитлер нападает первым. Я вас слушаю.

— Значит, так, — начал излагать Алексей, отгоняя противное чувство, что он снова студент на экзамене, — Гитлер нападает, скажем, двадцать пятого мая. События идут по нашему сценарию, с коррекцией на двадцать восемь дней. Он берет Минск, Киев… В Крым он, скорее всего, не пойдет, по крайней мере до полного разгрома Сталина. Слишком сильная армия и укрепления. Даже Красная армия обломала зубы. Северороссия. Вот интересный вопрос. Военного союза у нас с Гитлером нет. Только торговый, общие декларации. Как поведет себя Оладьин? Если останется в стороне, скорее всего, все пойдет как у нас. Немцев остановят у Москвы, потом погонят назад. Затяжная война, в сорок пятом будет то же, что и у нас.

— Дальше, — потребовал Санин.

— Северороссия будет нейтральным государством, скорее всего тяготеющим к Западу. До конца восьмидесятых продлится противостояние, потом — развал коммунистической системы. Всё.

— Если Северороссия выступит на стороне Гитлера? — прозвучал требовательный голос Санина.

— Сталин не сможет выставить против нас серьезных войск, если будет терпеть поражения на западе. Опрокинем вологодскую группировку… Москва может пасть уже к октябрю.

— Дальше, — жестко произнес Санин.