Эксперимент - Константин Якименко Страница 39

Конрад, командор, когда ты с огромным энтузиазмом организовывал нашу экспедицию — мог ли ты знать, что все закончится так?

Впрочем, почему — закончится?

Потому что, Макс, ты не видишь выхода из ситуации. И уже не хочешь его искать…

Ну и ладно.

Подхожу, прислоняюсь к каменной стене и собираюсь уже присесть рядом, но что-то меня удерживает…

Стена дрожит!

Поднимаю голову… Что там наверху?

Ничего особенного… камни как камни. И все-таки что-то не так.

Поворачиваюсь лицом к стене. Сейчас включу второй план, проверю…

В одном порыве здоровенные глыбы вдруг устремляются мне навстречу.

Чтоб вас черти съели!

Инстинктивно развожу руки в стороны, принимая на себя тяжесть всей стены, медленно напирающей на меня.

Почему я просто не отпрыгнул назад?

Правильный ответ: Хуанита…

— Встань, отойди, быстро!!!

Я не вижу, что там сбоку, взгляд упирается в однообразную серо-черную поверхность. Но слышу, как девушка поднимается… шлеп!

— Ты, сука!..

— Макс…

— Быстрее, ну!

Я держу, держу! Атлант когда-то поддерживал небо — а я, уподобившись ему, удерживаю землю, собравшуюся обратить нас в ничто. И никто не собирается сдаваться…

Сто двадцать четыре… Девятьсот сорок пять… Тридцать восемь… Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

«Прежде чем что-то найти, нужно что-то потерять».

Когда ноги уже готовы согнуться под невыносимой тяжестью, будто второе дыхание приходит ко мне. Больше силы… я смогу ее удержать, смогу, я должен! Слышишь, чертова стена, ты не победишь меня! Ты не победишь, не имеешь права победить, потому что…

Не важно. Просто сделай.

Напираю — и на миг камень будто отступает, покоряясь мне… Так, хорошо. Быстрее, быстрее же!

— Хуанита…

— Я не могу, нога…

— Ползи на руках! Я не отпущу, ползи!..

Скрытые, неведомые мне доселе ресурсы организма сейчас работают на всю мощность. Вы, негодяи, я не знаю, что вы в меня вложили — но я задействую это по полной программе! Еще… еще чуть-чуть…

Стена снова напирает… Мне все равно не победить. Я только оттягиваю неизбежное.

Ноги, лишь бы держали ноги!

А дыхание учащается, все быстрее и быстрее, и в такт ему сильнее и сильнее стучит сердце.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук…

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук…

Тук-тук-тук-тук-тук…

Тук-тук-тук-ту-ту-ту-ту-ту-т-т-т-т-т-т-т…

Трах-х-х!!!

Большой темный круг перед глазами. Большой-большой-пребольшой… Он плывет, и приближается ко мне… или я — к нему. Еще ближе… еще… еще…

И черный монстр глотает меня…

* * *

Мне тогда приходилось все открывать заново. Например, мои родители были для меня просто двумя приятными людьми, которых звали Анна и Самуэль. Я не знал, и так и не узнал потом, какой они были национальности. Впрочем, учитывая мой последующий образ жизни в духе «перекати-поля», мне никогда не приходилось беспокоиться о моем происхождении.

А еще был Ричард Трефилов, постарше их, но тоже во всех отношениях очень приятный человек. Его я видел даже чаще, чем родителей: им все-таки надо было работать, на что-то жить. А для Ричарда все, чем он со мной занимался, было и работой, и жизнью. Он приходил ко мне в комнату, иногда просиживал со мной часами — и я удивлялся, как ему удается угадывать, что мне нравится, а что было бы неприятно. Он придумывал самые разные игры, переиначивая по-своему правила; иногда уступал мне и давал выиграть, чтобы я чувствовал себя уверенней; потом, напротив, громил по полной программе, ставя на место. С ним никогда не было скучно, и я все больше привязывался к нему, по своей наивности не понимая, на что себя обрекаю.

В тот день Ричард не стал оставаться со мной в комнате — он предложил мне пойти с ним.

Мы пришли в большой круглый зал, и он усадил меня в одно из кресел, стоящих в центре этакими цветочными лепестками. Как будто ничего особенного — обычная виртуалка, во множество которых я в детстве переиграл; впрочем, с оговоркой: я знал, что переиграл, но абсолютно не помнил, как это было. Однако освоился я быстро. Мы с Ричардом попали в некую космическую империю, где лихо носились на звездолетах. Он командовал эскадрой, а я — всего лишь рядовым истребителем, и мы крушили всех и вся, кто был с нами не одного цвета. В конце концов случилось то, что должно было случиться: меня подбили.

— Еще раз? — предложил Ричард.

— Да ну, надоело, давай другое! — возразил я.

— Макс, я хочу тебе кое-что показать.

Я согласился, и мы продолжили сражение. Сценарий очень мало отличался от предыдущего, и скоро мне и впрямь стало скучно. И вот тут я увидел, как Ричард творит чудеса. Его корабль вдруг исчезал в одном месте и тут же появлялся совершенно в другом; одним выстрелом он сносил по несколько истребителей за раз, а то и целые планеты. Но это, как оказалось, были только цветочки. Когда мы праздновали победу и затрубили фанфары, Ричард вышел из своего флагмана и, прошагав прямо по космической пустоте, проник ко мне в истребитель и пожал мою руку.

— Как ты это делаешь? — спросил я, глядя на него удивленно.

— Ничего особенного. Ты же знаешь, что все это не настоящее.

— Ну да. Но ведь есть физическая модель, базовые законы… — я тогда уже успел нахвататься всяких терминов.

Вместо ответа он спросил:

— Макс, тебе не хотелось бы быть не актером, а режиссером? Тем, кто сам создает законы?

Я тогда не ответил ему. Однако уже знал, что ответ будет — «да».

Через несколько дней мне предстояло попрощаться с родителями. По договоренности с руководством комплекса Уттара, я должен был остаться здесь еще на несколько месяцев, им же нужно было работать, и для этого — вернуться на Землю. Прощание прошло достаточно спокойно; мама немножко всплакнула, но ей это было позволительно. Меня традиционно спрашивали, буду ли я скучать, и не будет ли мне здесь плохо без них. Я посмотрел на Ричарда: тот бросил на меня взгляд заговорщика, и я вспомнил о его предложении.

— Нет, мама, все в порядке, я отлично проведу время! — сказал я, не сомневаясь, что иначе и быть не может.

Так мы и расстались, в странном настроении — смеси грусти и радости, и уже на следующий день Ричард начал мне объяснять базовые принципы, которыми нужно руководствоваться для создания полноценного виртуального мира. Я внимал ему с огромным интересом и даже и не думал скучать.

Я ведь не мог знать, что больше никогда не увижу своих родителей…