Время ожидания - Майя Астахова Страница 38

До утра этот город – не твой.

И на улицах этих царит

Не забытый иными закон.

Снова магия душу пьянит.

Здесь смешенье миров и времен.

Но исчезнут витки проводов.

Шум машин и сиянье реклам.

Лишь негромкое эхо шагов…

Да копыта стучат по камням.

До утра непривычно узки

Станут улицы. Лишь до утра.

А потом вновь сожмет нас в тиски

Злое Время. И скажет: «Пора».

И тихонько вернется назад

В современном сиянье огней

Петербург, Петроград, Ленинград.

Питер. Город ночей, а не дней…

А музыка была и в самом деле живой – по крайней мере, слов она не забивала. Пара гитар, скрипка, на которой играла невысокая девушка – вот, собственно, и всё.

Вит протиснулся вперед, что было не слишком сложно: не то, чтобы их собралось слишком немного – просто места хватало на всех. И так и застыл – в первом ряду.

Группа, тем временем, сменилась – теперь выступала девушка, певшая песни на незнакомом языке, впрочем, она объявила, что это – древне-эльфийское наречие. Что-то настолько странное и необыкновенное было во всем этом действе, и Вит даже не сразу отреагировал на вопрос, обращенный к нему:

– Что, нравится?

– Да, – он обернулся. Перед ним стояла та самая девчонка-скрипачка, которая только что выступала на сцене. – А что это за концерт?

– Фестиваль «Волынщик». Такое тут бывает раз в год, – сообщила скрипачка. – Ты приходи завтра, тут ирландская музыка будет… А мы выступаем двадцатого в клубе при Зоопарке. Приходи обязательно! Группа называется «Мешугене кинд». Запомнил? На идиш – это что-то вроде «сумасшедшее дитя»…

Она говорила с ним, как со своим ровесником, и в ней не было никакой важности. Такое нечастое обращение Виту очень понравилось.

– А перед вами кто был?

Скрипачка на мгновение задумалась.

– А, это «Ойкумена». Есть такая командочка…

В клубе при Зоопарке Вит и в самом деле побывал. А вот слова о том, что фестиваль «Волынщик» проходит здесь, около кафе с экзотическим названием, каждый год увы, оказались неверными. На следующий год некая большая шишка запретила проведение фестиваля. Чиновник сочетал в себе совершеннейшее невежество и оч-чень патриотический настрой. «Звуки волынки могут разрушить генофонд нации», – надувшись от собственной государственной значимости, заявил он, и никакие уверения уже не помогли. Быть может, чтобы сладить с «патриотом», помог бы другой, не очень-то патриотичный аргумент – зеленоватые и похрустывающие бумажки. «Государственники» вроде него бывают особенно падки до этих самых бумажек. Но откуда ж они найдутся у небогатых музыкантов?!

…Но вот, оказывается, достаточно было провести фестиваль «Волынщик» несколько раз, чтобы в мире, где оказался Вит, все пространство около ворот Новой Голландии оказалось безопасным. Здесь не было места ни чудовищам, ни магическим ловушкам.

Вит смело шел по цветущему летнему лугу. Среди пышного разнотравья вовсю стрекотали кузнечики, и, если закрыть глаза, вполне можно было представить, что ты не в центре большого города, а где-нибудь на даче. Тихие звуки музыки резко стихли, и юноша подумал, что, наверное, он стал причиной этому. Здесь никого не было, но у юноши возникло ощущение, что невидимые музыканты просто попрятались, исчезли с его появлением.

В траве мелькнуло что-то красное. Вит нагнулся – это оказалась крупная земляника, величиной не меньше грецкого ореха. Конечно, и крупные сладкие ягоды могли стать чем-то вроде приманки – но только не здесь, слишком уж спокойным и уютным был этот уголок мира.

Земляника и впрямь оказалась необыкновенно вкусной, и Вит – впервые с тех пор, как оказался в новой для себя реальности, смог утолить голод. Что же до жажды, то чуть впереди Вит неожиданно для себя увидел родник с абсолютно чистой и незамутненной водой. Вот это оказалось совсем кстати: пить хотелось не только ему, но и котенку.

И тут же юноша почувствовал тяжелую усталость. Его болезнь не прошла, она лишь отступила на время. И только теперь Вит понял, насколько тяжелым оказался его первый день в новом мире. Он сделал несколько шагов, и понял, что продолжать путь сейчас не сможет. Нужно передохнуть – хотя бы час-другой. Слишком ломило суставы, а головная боль не прошла окончательно даже здесь, на лугу.

Но стоило юноше опуститься в траву, как его глаза закрылись сами собой. Последнее, что почувствовал Вит – это шевеление у него за пазухой: котенок решил, что на всякий случай будет лучше забраться в убежище понадежнее.

Стоило Виту провалиться в тяжелый, болезненный сон, как над лужайкой снова раздались тихие звуки гитары и скрипки. Но этого он уже не слышал.

* * *

Корвин шел по следу Вита, не меняя своего нынешнего облика. В конце концов, дело происходило днем, а не ночью. А всем известно, что на кромке самое опасное время суток – именно день. Ночью нечисть прячется по своим логовам, уползает в щели и норы – и в городе начинается вполне нормальная жизнь. И лишь немногие отважатся выйти из своего дома днем – разве что какие-нибудь вампиры, которые, вопреки всем легендам, нечувствительны к солнечным лучам. Или – оборотни вроде него, Корвина. Или – контрабандисты, этим ничто не указ.

Но сейчас «кромешнику» будет лучше передвигаться по городу в виде саблезубого кота – по крайней мере, эта внешность может отпугнуть мелкую и слабую нечисть – вроде того «демона» в метро. Едва завидев Корвина с кошкой на загривке, тварь с фасеточными глазами постаралась убраться как можно дальше. И правильно сделала – если бы демон захотел сразиться с Корвином прямо в своем некрополе, то не продержался бы и минуты.

Жаль только, что эта тварь была всего лишь животным – хитрым, изворотливым, но все же зверем – в гораздо большей степени, чем та же Лукреция, неплохо устроившаяся на загривке саблезубого. Иначе можно было бы отловить монстра и как следует порасспросить его о человеке, проходившем здесь менее суток назад.

Эскалатор, движущийся вниз, помехой для Корвина не стал – он проскочил лестницу в несколько мощных прыжков. И, озираясь по сторонам, выбрался на поверхность.

Куда мог последовать мальчишка?

Самым неприятным вариантом оказалось бы, если он двинулся по Среднему проспекту в ту сторону, где располагалось Смоленское кладбище. Мир призраков на Смоленке мог оказаться для него непереносимым – и первое посещение кромки наверняка оказалось бы для Вита последним. Сами по себе призраки не могут нанести вреда человеку, но захватить сознание, подчинить разум того, кто неопытен в магии, им вполне по силам. И в этом случае – почти что наверняка – незадачливый путешественник найдет свою гибель на дне речки Смоленки или окажется похороненным заживо в одном из сырых и мрачных склепов.

Но нужный Корвину след ауры тянулся в противоположную сторону. Там тоже было полно опасностей – особенно, в дневное время. Но, по крайней мере, если не идти к Эрмитажу и Невскому, вполне можно остаться в живых.