Путь империи - К. Д. Уинтворт Страница 38

Кэтлин только что вышла из транспорта джао. Она стояла посреди залитой солнцем термакадамовой взлетно-посадочной площадки, и смотрела на запад, на пыльную равнину Оклахомы, которая тянулась до самого горизонта. Приглашение пришло два дня назад. «Приглашение»… Ей попросту приказали явиться, а ее родителям — нет; можно себе представить, что они сейчас чувствуют. Если все сложится удачно, она переживет этот прием, как переживают бомбардировку — притаившись и не высовываясь. И самое позднее завтра вернется в колледж. Не исключено, что Губернатор Оппак вообще ее не заметит.

Хуже было другое. Профессор Кинси тоже получил «приглашение». Зачем он понадобился Губернатору? Сам Кинси клялся и божился, что не приложил для этого никаких усилий, просто очень хотел туда попасть. Кэтлин решила поверить.

Скорее всего, это постаралась Банле. Телохранительница вбила себе в голову, что Кинси был для девушки кем-то вроде фрагты. Конечно, такого бестолкового фрагту надо было поискать, но чего ждать от людей?

Однако джао, несмотря на всю свою хваленую «прямоту», в которой совершенно отказывают людям, лицемерят похуже Борджиа и Макиавелли. И пример тому — этот прием в честь ава Плутрака. На первый взгляд, Губернатор просто желает выразить уважение и почтение новому Субкоменданту. Но за этим скрывается конфликт между кланами. Мы так счастливы видеть вас, наш дорогой враг, что готовы задушить в объятьях.

К несчастью, Губернатор Оппак решил, что декорациям этого спектакля не хватает такой милой детали, как Кэтлин. А в качестве дополнительного штриха решил добавить Кинси, что было еще большим несчастьем. Ей и так предстояло пройти по краю пропасти. А с ним…

Кэтлин почувствовала, что внутри все сжимается. Безусловно, профессор — любезный и доброжелательный человек, блестящий специалист… Но даже коллеги поражались, насколько он не умеет вести себя в обществе. Например, он вполне мог на похоронах жены своего сотрудника — кажется, такой случай в самом деле имел место — спросить прямо после завершения церемонии: «Ну, как успехи?»

Насколько Кэтлин помнила по своим прошлым визитам, здешние места напоминали бы пустыню — плоско и жарко если бы не повышенная влажность. Сейчас был конец августа и влажный раскаленный воздух казался таким густым, что им было почти невозможно дышать после относительной прохлады Мичигана.

Вряд ли люди, выбирая место для новой столицы Соединенных Штатов — вернее, того, что когда-то было Соединенными Штатами, — рассматривали бы Оклахому даже в качестве возможного варианта. Равно как и джао — они слишком любили море. Но Губернатор, скорее всего, исходил из более простых соображений. Оклахома-сити была самым центральным городом Северной Америки.

Кэтлин обернулась и посмотрела на своего научного руководителя. Профессор Кинси, весь сияющий, как новенький доллар, любовался пейзажем. Он испытывал по поводу предстоящего мероприятия столько же опасений, сколько ребенок по поводу рождества.

На трапе появилась Банле. Впереди, с багажом, шел человек-стюард. Крепкая, одетая в темно-синие штаны характерного кроя, перепоясанная темно-синей портупеей им в тон, она казалась такой же невозмутимой, как всегда, и совершенно не страдала от жары. Кэтлин поймала себя на том, что рассматривает лицо своей телохранительницы. Джао придавали особое значение окрасу на лице — ваи камити, лицевому рисунку — который считался знаком принадлежности к определенному кочену. У Банле по щекам проходили темные полосы, но вокруг глаз — мерцающих, иззелена-черных — пух оставался золотистым. Как-то она обмолвилась, что такой же рисунок у большинства отпрысков ее кочена. Это было единственное, что она рассказала о своем происхождении — за все двадцать лет их совместного пребывания.

— Машина, на которой мы доберемся до дворца Губернатора, должна ждать где-то поблизости, — произнесла Банле, тщательно сохраняя нейтральную позу.

Кэтлин неплохо разбиралась в «Языке тела» — общепринятых позах, при помощи которых джао выражали свои чувства, — поэтому ее телохранительнице приходилось потрудиться, чтобы избегать разоблачения. Это непрерывное состязание продолжалось столько, сколько Кэтлин себя помнила.

В таком порядке они и вошли в терминал: стюард, за ним Кэтлин и профессор Кинси и последней — Банле. Здесь было шумно и людно — именно людно. Кэтлин старалась не обращать внимания на удивленные взгляды: очевидно, люди в сопровождении джао были здесь редкостью. То, что Банле — не просто телохранитель, должно было стать ясно каждому, у кого еще оставалось хотя бы капля здравого смысла: самым почетным считалось место в конце процессии, и джао, обладающие высоким статусом, всегда шли замыкающими. Банле строго следила за тем, чтобы Кэтлин соблюдала это правило.

Машину действительно подали — черный человеческий автомобиль, оснащенный магнитной подвеской, которая позволяла не беспокоиться по поводу состояния дорог. Кэтлин забралась внутрь, на середину кожаного сиденья, и с удовольствием отметила, что машина оборудована кондиционером для спасения от жары, которая в конце лета становилась невыносимой. Значит, на этот раз Кэтлин здесь все-таки, скорее, в качестве гостьи, чем заложницы. Может быть, все в итоге окажется не так скверно.

Машину вел человек, кабину от салона отделял толстый слой матового стекла. Откинувшись на спинку сидения, Кэтлин следила, как город проплывает мимо. Район аэропорта явно считался престижным. Жилые дома соседствовали с небольшими магазинчиками и чаще всего выглядели ухоженными. Однако вскоре картина изменилась. За окном мелькали разбитые ржавые корпуса автомобилей, среди которых копошились бездомные дети с раздутыми животами и тонкими, как спички, ручками и ножками. Кэтлин видела, как они посмотрели вслед ее огромной черной машине, которая бесшумно проехала мимо, обдав их облачком легкой пыли. Один из них держал в руке осколок бетона, и Кэтлин отчетливо видела, как пальцы малыша сжались.

Ходят ли они в школу? Чем занимаются их родители — ковыряются в земле на убогих делянках, которые есть почти в каждом дворе? Получают ли они какую-нибудь медицинскую помощь? Что с ними станет? Ее отец пытался изыскать средства на нужды таких, как они, но джао не считали необходимым заботиться о тех, кого считали «бесполезными». Этот термин включал все и всех, чья полезность не была очевидна. Возможно, кто-то из этих голодных беспризорников на которых трудно было смотреть без боли, мог принести пользу. Но джао это мало интересовало.

Большинство мостов и скоростных путепроводов в этой части города так и не были восстановлены и напоминали торчащие из земли скелеты динозавров. Отдельные позвонки-секции выпали и разбились. Кэтлин вспомнила старые видеозаписи, которые когда-то просматривала. До вторжения джао жизнь была совсем иной. Машины, увеселительные заведения, книжные магазины, кинотеатры, всевозможные спортивные и электронные игры…

— … и серия опросов, — произнес профессор Кинси. Оказывается, он что-то ей говорит, а она даже не слышала!