Лучезарное Завтра - Харитон Мамбурин Страница 37

Очень мне захотелось железку пнуть, да и матом послать. Но… андроиды не врут. И мне не рыдать надо, а разбираться. Вряд ли он, сидя в на деревенском рынке, информацией уверенно владеет.

— Рас… расскажи, что произошло. И что теперь у нас есть. А Союз… посмотрим! — недобро улыбнулся я.

— Посмотри, — пожал плечами безногий андроид. — Императивы верности почти слетели, но отдать долг великой стране, последний… почему бы и нет.

И стал он рассказывать. Про бомбёжки, ответный удар. Выжженные города, страшные землетрясения, десант “экспедиционного робокорпуса”. Сволочные империалисты не только долбили Союз ракетами, но и выслали отряды роботов убийц, чистильщиков. Яды, болезни — искусственные, военного применения. Советскому человеку последнее было уже не слишком опасно, но куча животных и фауны, пережившие первые годы и радиацию — просто вымерли.

При этом — андроид врал. Не до конца, но дело в том, что сохранились обучающие ЭВМ, электронные вычислительные машины ДОЭВМ-44, “Солнышко Знания”. Они были в каждом посёлке, где жило больше десяти человек, входили в одну программу с ЦРППН или царапинами, как их называли. Дуракостойкая обучающая машина, что обеспечивала 200 лет начальные знания всем и каждому из выживших. И язык — не изменился. Люди… ну не совсем советские. “Солнышко Знания” давало дошкольную подготовку и экзаменовало по ней. То есть, даже не октябрята. Но и не совсем поганые буржуи! Так что: андроид врал, но, скорее, сам себе.

Большинство советских людей в крупных городах, переживших бомбардировку, умерли в радиации и отбивая атаки боевых роботов империалистов. Это заняло не один десяток лет, и… Ну в общем не осталось их. А люди разные. Андроид Костя, например, лишился ног не просто так. Их оторвали, думая принудить его работать на себя какие-то жадные дураки. Ну, чтоб не убежал.

Андроиды — они не совсем роботы. И мозг у них — бионический, как обронил Костя. И у дураков тех ничего в итоге не вышло, но сам он… разочаровался во многом. И теперь просто живёт, помогает колхозникам, составляя планы работ, посевов и прочего такого, в изменившихся условиях.

При этом явно тяготится разговором со мной. Понимает, что надо и что должен. Но хочет чтоб я ушёл, чтобы меня не видеть, это просто видно в каждом его жесте и интонации. Сломался, похоже. Не столько как робот, сколько как советский человек. И осудить не выйдет: помогает, работает. Просто разучился мечтать и верить, как ни забавно это думать про искусственного человека. Но выходит — так.

На данный момент на территории Союза, со слов Костика, существует две основные группы. Оседлые (в основном своём) обитатели городов и деревень. И они, условно, люди. Скорее заготовки под советского человека, но они есть, трудятся-работают.

И, соответственно, бандиты и дикари. Кто из-за мутации, кто пришедший из других мест, кто — ошибка педагогики. Кроме “Солнышек Знаний” ничего толком не осталось, так что всё зависит от родителей, а если и их нет — то всё совсем плохо.

За Уралом — непонятно что. Легенды и сказки, деталей Костик не открывал, а может и не знал. Ну и выходила не очень приятная картина, прямо скажем. Приправленная явным нежеланием рассказчика общаться — возникало ощущение, что этому сломанному… человеку, иначе не назовешь, просто больно от моего присутствия.

— Понятно. Спасибо тебе, андроид Костя. Может как-то помочь? — прервал я тягостный разговор.

— Меня всё устраивает, комсомолец Георгий. Прощай.

— Прощай.

И потопал я в Кабак, думой тяжкой угнетенный. Какие-то прохожие шли за мной в отдалении, но я на них не обращал внимания. Важно вот что: всё не СОВСЕМ плохо. Хотя и неважно. И источник информации у меня… ну скажем так, не самый надёжный. Даже не в том плане, что врал — ведь, теоретически, если слетели установки, то могла слететь установка-императива и на правдивость. Не думаю, что врал. Просто знает чертовски мало, да и всё с чужих слов. На месте Базара он почти сотню лет, с места не двигается, интереса почти ни к чему не проявляет, а память у андроидов не резиновая.

Вообще, конечно, массу всего хочется узнать. Но ему тяжело, да и мне… ну неприятно рядом с ним. Как будто рядом с трупом, причём двигающимся на ниточках, этакой глумливой куклой… Не знаю, не хочу его видеть!

Ладно, это всё ерунда, а вот поужинать — надо, уселся я за стол, довольно кивая на прибывающую на стол пищу.

— Это — я не ем, — обнаружил я какое-то непонятное мясо. — Только дичь!

Мила забегала взглядом с меня на корчмаря, тот кивнул, ну и через пару минут у меня была говядина. Даже уточнил — именно подземная! Других, как бы, и не бывает уже.

Так вот, чавкая пропитанием прикидывал я. Энергоконверторы ВОдЧ-18 — есть. Но беда в том, что “царапины”, называемые местными универмагами, давно пусты. Раньше поставляли оборудование за жетоны подготовки. А потом сломали или скупили всё, по разному. Никто не рассчитывал на две сотни лет забытья.

Но конверторы есть, встречаются. И мне нужно в место, где склад уцелел, а людей не было. И, что хорошо — это не сложно. Малые городки перенесшие бомбардировки. Фон там до сих пор запредельный — буржуи не долбили как Москву, но кидали очень грязные бомбы. Зато слабой разрушительной силы, что мне самое то, как частично к радиации имунному.

Вопрос — зачем оно мне? И ответ очевиден: Нитронск — это город-завод. Куча технологий, обучающих программ, да черт его знает, что там осталось! Если подумать — целый орбитальный город на консервации! Ну не знаю, может идея восстановить Союз и слишком самонадеянная силами одного товарища Верхазова, но…ничего не делать — неправильно, невозможно и противно моим внутренним установкам!

Так что — надо попасть на Нитронск. Разобраться с жирдяями. Перевоспитываются — хорошо. Не перевоспитываются — в вакуум. Тут не до сантиментов, а вопрос “смогу ли” вообще не стоит. Должен.

Что в Нижневартовске, соединенном с Нитронском орбитальным лифтом, — непонятно. Могут остаться автофабрики с простейшими роботами. И оборудования может не быть совсем — по Нижневартовску буржуи точно били, я сам не понимаю, за счёт чего на орбиту идут поставки.

Соответственно, нахожу конвертор и двигаю к орбитальному лифту. А после того, как наведу порядок в Нитронске, начинаю работать. Искать тех, кто самые советские, из тех кто есть, ну и восстанавливать разрушенное. А бандитов-людоедов — на компост, сволочей таких!

Уже в номере прикинул по карте — полсотни километров до подходящего городка. Это хорошо, вот только оглушение от новостей прошло и включился мозг: до города дойти — не вопрос. Там до склада тоже. Дойду, найду, перепрячу. А вот дальше всё под вопросом, не в плане “делать ли”, а в плане “как делать”. Конвертор — здоровенная сволочь, кило тридцать с копейками. Можно и в руках нести, вот только меня сожрёт какая-нибудь зверюга. Или бандиты — они, сволочи, могут.

Нужно нормальное оружие и транспорт. Пристойное снаряжение. И еда в транспорт — а то бегаю, как Человек, Неудовлетворенный Желудочно, а не как приличный советский комсомолец. И сердце, кстати, на орбите поставлю, припомнил я и рассмеялся — вот вообще забыл об этом.